Дик Френсис - Дикие лошади

Пол ответил, и я слушал его неприятный голос, успокаиваясь. Если он был дома в Суррее, то он не мог напасть на свою мать, находящуюся в Ньюмаркете, в сотне миль от него, а ведь ее раны были нанесены недавно и еще кровоточили. Если даже она выживет, то вряд ли оправится от потрясения, если на нее напал собственный сын.

Голос Пола звучал потрясенно, как и должно было быть. Он объявил, что выезжает немедленно.

— Я не знаю, в какую больницу они отправят ее, — сказал я.

— Она умрет? — перебил он меня.

— Как я говорил вам, я не знаю. Подождите немного, я попрошу доктора Джилла поговорить с вами.

— Бесполезный человек!

— Не кладите трубку, — произнес я. — Ждите.

Я вышел из кухни и обнаружил, что мужчины в штатском начали наносить на различные предметы порошок с целью обнаружения отпечатков пальцев. Я не решался идти дальше, но тут дверь спальни Доротеи открылась и женщина в форме позвала мужчин помочь выкатить носилки.

Я обратился к ней:

— Сын миссис Паннир у телефона. Вы не можете позвать доктора Джилла, чтобы он поговорил с ним?

Она рассеянно посмотрела на меня и скрылась в комнате Доротеи вместе с санитарами, но, видимо, мои слова она все же передала, потому что Робби Джилл почти сразу же открыл дверь снова и спросил меня, действительно ли Пол на линии.

— Да, — подтвердил я. — Он ждет разговора с вами.

— Скажите ему, что я скоро подойду.

Я передал это Полу. Он был недоволен и нетерпелив. Я велел ему подождать и снова отошел от телефона. Сердясь и тревожась за Доротею и сожалея о пропавших книгах, я был не в состоянии говорить с Полом. Я не мог даже сочувствовать ему. Я был уверен, что не получу книги обратно, пока не привлеку его к суду, но даже при этом условии у меня нет списка того, что было украдено.

Робби Джилл сопровождал Доротею, которую везли на носилках, до самой машины «Скорой помощи», желая проследить, что с ней обращаются бережно. Затем с угрюмым видом он вернулся в дом, прошел по коридору, где я ждал у кухонной двери, шагнул к столу посреди кухни и поднял трубку.

— Мистер Паннир? — спросил он, состроив кислую мину, когда Пол на том конце говорил что-то в ответ.

— Мистер Паннир, — с нажимом произнес Робби, — ваша мать получила несколько ударов по голове. От этих ударов она потеряла сознание. Ее правая рука сломана. И вдобавок у нее ножевые ранения в живот. Я отправил ее в Кембридж… — он назвал больницу, — где она будет окружена заботой и вниманием. Я не могу сказать, выживет она или нет. — Он с отвращением выслушал ответ Пола. — Нет, сексуального насилия над ней не было совершено. Я сделал все возможное. Я предлагаю вам позднее связаться с клиникой. — Он положил трубку на рычаг и закусил губу, словно физическим усилием сдерживая проклятия, а потом кончиками пальцев помассировал опущенные веки.

— Как она на самом деле? — спросил я.

Он устало пожал плечами, мышцы его лица расслабились.

— Я не знаю. Она сопротивлялась, как мне кажется. Пыталась отбиться от них голыми руками. Это странно… но я почти уверен, что нападавших было двое… Один ударил ее по руке и по голове чем-то твердым и угловатым, а другой воспользовался ножом. Или, быть может, нападающий был один, но с двумя видами оружия.

— Бесполезно спрашивать, — сказал я, — но почему на нее напали?

— Милая, добрая старушка! Мир становится жестоким. На старушек нападают. Мне отвратителен ее сын. Я не должен говорить так. Не обращайте внимания. Он хотел узнать, не была ли она изнасилована.

— Кретин!

— Полиция хочет узнать, почему весь дом в таком состоянии. — Он махнул рукой, показывая на разгром повсюду. — Откуда я знаю? Они не были бедными, но не были и богатыми. Несчастные старики. Вы знаете, они в последнее время очень доверяли вам. Можно сказать, они любили вас. Жаль, что не вы их сын.

— Валентин был частью моего детства.

— Да. Он говорил мне.

— А… что было после?

— Полиция говорит о покушении на убийство, это из-за ножевых ран. Но… я не знаю.

— Что? — переспросил я, когда он смолк в нерешительности.

— Это может быть надуманным… я не знаю, стоит ли говорить это полиции… но потребовалось бы так немного, чтобы прикончить ее. Просто один удар в нужную точку. — Он помедлил. — Вы ведь видели ее?

— Да, когда вы отошли от кровати.

Он кивнул.

— Я так и думал. Вы видели эти раны. Одна относительно поверхностная, другая очень глубокая. Первый удар разрезал ее одежду. Почему не нанесли третий? Вы понимаете, о чем я думаю? Я думаю, что убийцу спугнули. Или он изменил свои намерения.

Я уставился на него.

— Вы можете счесть меня сумасшедшим, — сказал он.

— Нет, я считаю вас умным.

— Я видел жертвы таких убийств. Это часто выглядит так, словно убийца взбесился. Десятки колотых ран. Работа сумасшедшего. Он не может остановиться. Вы понимаете?

— Да, — сказал я.

— Я не знаю, зачем говорю вам это. Не обращайте внимания. Если повезет, то Доротея выживет и расскажет нам все сама.

— Сколько везения ей потребуется!

— Откровенно говоря, много, — уныло признал он. — Сотрясение мозга — вещь непредсказуемая. Я не думаю, чтобы у нее было мозговое кровоизлияние, но я не могу быть уверенным. Однако рана в живот… это плохо… это вносит инфекцию… и ей почти восемьдесят лет… но сама по себе она здорова… Весьма крепкая для такого возраста, я хочу сказать. Я очень привязался к ним обоим, хотя и часто спорил с Валентином, этим упрямым старым ослом.

Я считал Робби Джилла хорошим врачом и высказал это вслух. Он отмахнулся от моих слов.

— Могу я спросить вас кое о чем? — сказал я.

— Конечно.

— Э-э… сколько времени прошло с той минуты, как на Доротею напали?

— Сколько времени?

— Да. Я имею в виду, напали ли на нее до разграбления дома? Чтобы причинить такой ущерб, нужно было потратить немало времени. Или ее не было дома и она вернулась в неподходящий момент? Или кто-то пытался выбить из нее какие-то сведения и зашел слишком далеко, а потом перерыл весь дом, чтобы найти то, что хотел?

— Эй, помедленнее! — запротестовал Робби. — Вы думаете, как полицейский.

Как кинорежиссер, мысленно поправил я и повторил:

— Так сколько времени прошло с момента нападения?

Он поджал губы.

— Сначала был разгромлен дом.

Мы молча осмыслили это.

— Вы уверены? — спросил я наконец.

Джилл ответил:

— Судя по сравнительно небольшому отеку и характеру кровотечения, Доротея не могла находиться в таком состоянии долго до того момента, как Бетти нашла ее. Я прибыл немедленно, как только мне позвонили. В пути я был немногим больше пяти минут. Может статься, Бетти повезло, что она не пришла на десять минут раньше. — Он вздохнул. — Все это не наши проблемы. Оставим это полиции.