Рут Ренделл - Нерешенный кроссворд

Но сейчас, по крайней мере, она не получит того, что желает. Стэнли поднес спичку к листку и сжег его в камине. Но удовольствие от этого он получил небольшое. Все равно как если бы побежденный генерал сжег донесение, сообщающее, что битва окончена, войска рассеяны и капитуляция неминуема Все равно придет новое донесение. Избавляясь от бумаги, не избавляешься от самого факта поражения.

Он спустился вниз и прибегнул к помощи единственного утешения, которое у него осталось. Но кроссворда хватило на пятнадцать минут, и Стэнли обнаружил, что теперь он больше не способен, как прежде, получать удовольствие, продумывая и заново оценивая решения, которые уже найдены, прищелкивая в восхищении языком от таких остроумных догадок, как: «Название балета Чайковского, подсказывающее, как избавляться от ореховой скорлупы» — «ЩЕЛКУНЧИК», или: «Инструмент или зуб — одно слово» — «РЕЗЕЦ». Тем не менее он медленно повторил их самому себе, и от этого стало легче. Положив локти на кухонный стол, он вновь и вновь шептал: «Что носят летом на отдыхе, но не на работе?» — «ШОРТЫ»; «Терять твердость, когда становится жарко» — «ТАЯТЬ». Жаль, что они не печатают каждый день по два кроссворда вместо одного, подумал он и вздохнул. Может, написать им письмо с предложением, хотя какой в том толк, они все равно не ответят. Сейчас все идет наперекор ему.

Парикмахерша ушла Он услышал, как закрылась входная дверь. В кухню вошла Мод, ее седая голова была вся в завитушках. Они напомнили Стэнли металлические мочалки, которыми пользуются, когда драят кастрюли. Вид у них был такой же твердый, прочный, металлический. Но он ничего не сказал, только пристально взглянул на нее исподлобья.

С тех пор как Вера, вспылив, пригрозила уходом, по вечерам они относились друг к другу настороженно, скорее холодно, чем вежливо, но не вызывающе. А днем продолжали войну, не теряя былой язвительности и пыла. Стэнли ждал, что теща сейчас вырвет у него газету и произнесет очередное оскорбление, что-нибудь вроде: «Почему бы тебе не убраться, ленивое животное, куда-нибудь подальше?», но Мод просто сказала:

— Она неплохо потрудилась над моей прической. Не хочу, чтобы Этель думала, будто я не слежу за собой.

У Стэнли было наготове с полдюжины выразительных грубых ответов. Он как раз решал, какой выбрать, да побольнее, чтобы в лицо старухе ударила кровь и началась яростная перепалка, когда, бросив на нее кислый взгляд, понял, что все бесполезно. Мод отпустила свое невинное замечание насчет прически вовсе не потому, что с возрастом она стала мягче и слабее, или оттого, что за окном стоит хороший солнечный день. И перемирия она тоже не собиралась устраивать. Она заговорила так потому, что отпала необходимость в военных действиях. Зачем суетиться, стараясь прихлопнуть муху, когда можно просто растворить окно и выгнать ее на улицу? Мод победила и знала об этом.

Не проронив ни слова, Стэнли наблюдал, как она открыла кладовку и смотрела озадаченно, чуть удивленно, на холодный пирог, который Вера оставила им на второй завтрак.

Когда Стэнли не работал, ни он, ни Мод не спускались вниз по утрам раньше половины десятого. Вообще-то Мод часто оставалась в своей комнате до одиннадцати, занимаясь маникюром, уборкой туалетного столика и полки с медикаментами или сочинением новой страницы еженедельного послания Этель Карпентер. Но в пятницу, 10 апреля, в день прибытия Этель — День Этель, как язвительно прозвал его Стэнли — оба удивили Веру, появившись за завтраком в столовой.

Каждый из них проснулся рано. Стэнли — потому что неотвратимый приезд Этель вызвал в нем настоящий страх перед мрачным будущим и не позволил мирно дремать в постели, а Мод — потому что была слишком взволнована, чтобы спать.

Заняв свое место за столом и до краев наполнив тарелку кукурузными хлопьями, Мод подумала, как чудесно и неожиданно эти двое начали танцевать под ее дудку. Прошло уже больше двух недель, а Стэнли не сказал ей ни одного дерзкого слова. Весь его облик говорил о поражении. Вот он сидит, сгорбившись, положив руки на стол, и тупо уставился в окно, выходящее в сад. А что касается Веры… Мод едва сумела сдержаться, чтобы не издать победный клич, заметив на лице Веры тоскливое удивление, когда в дом принесли и новые полотенца, и простыни, и синее платье в белый горошек, которое Мод заставила ее купить. Одно слово тетушки Этель, и она полностью капитулирует. Обязательно. Иначе это было бы противно человеческой природе.

— Одно яйцо или два, мама? — прокричала Вера из кухни.

Мод удовлетворенно вздохнула. Ее чуткие уши уловили, что из голоса Веры исчезла интонация вечно жалующейся мученицы, так ее раздражавшая. Теперь этот тон приберегался для Стэнли.

— Два, дорогая.

Мод проглотила таблетки, запив их большим глотком чая. По-настоящему крепкий и сладкий чай, как она любит. Сахар ей нужен, чтобы поддерживать силы, ведь впереди предстоит длинный день. Сахар и много белка.

В столовую торопливо вошла Вера с тарелкой яичницы с беконом, остановилась на минутку у буфета, чтобы отрезать для Мод толстый кусок хлеба. Стэнли потягивал свой чай мелкими глоточками, словно больной.

— Постарайся прийти домой пораньше. Хорошо, Ви?

— Не уверена, что мне удастся вырваться до пяти. Ты, кажется, говорила, тетушка Этель доберется сюда не раньше.

Мод самодовольно кивнула. Как только Вера ушла, она охотно принялась за работу: почистила старым пылесосом потертые ковры, натерла пол в передней и наконец приготовила пиршество, которое должно было порадовать сердце Этель. Уже много лет она не бралась ни за какую работу по дому и скорее предпочла бы, чтобы дом превратился в помойку, чем позволить Стэнли Мэннингу увидеть, что она держит в руках пыльную тряпку. Теперь это не имело значения. Стэнли слонялся из комнаты в комнату, наблюдал за ее возней и ничего не говорил. Мод было все равно. Она напевала за работой свои любимые старые гимны («Веди нас, небесный Отец, за собой» и «Любовь к Всевышнему сильней всех чувств»), как, бывало, делала много лет тому назад в большом доме, пока хозяин с хозяйкой еще спали.

В двенадцать они сели за второй завтрак.

— Я уберу здесь и помою посуду, — сказала она, когда они доели холодный рисовый пудинг. — Не годится, если Этель приедет и найдет здесь все вверх дном.

— Не понимаю, почему вы с Ви не можете вести себя более естественно.

— Чистота, — заявила Мод, воспользовавшись отсутствием Веры, чтобы отпустить запрещенную шпильку, — является естественным состоянием для некоторых людей. — Она засуетилась по комнате, вытирая пыль, и хромота ее была почти незаметна. — Я приготовлюсь к встрече, достану новое платье, а затем прилягу у себя наверху.