Евгений Кукаркин - Уборщики ада

- Извини, Костя, я сорвалась.

- Ничего. Я ведь тоже не ангел.

Опять тралим тайгу, заполняя карты отметками и размечая землю щитами об изменении фона. Подходим к следующей деревне. Она так же мертва. Фон здесь подпрыгнул до 400 мкр/ч. И костей, обтянутых черной кожей, на улице и в домах побольше. На улице человеческие трупы-мумии смешались с лошадиными, коровьими, собачьими. Все это разбросано, раздергано и иногда кости с остатками кожи так перемешаны, что непонятно кто где. Здесь мы увидели истлевшие, разодранные костюмы химзащиты и признали погибших наших коллег. Взвод дозиметристов, неизвестно в каком году побывавший здесь, погиб полностью.

В домах та же история, только мумии меньше развалены и находятся в тех позах, как их застала смерть. Я приказал солдатам, только очистить дорогу, для машин и мы, провозившись два часа, повернули к лагерю.

Как обычно моем костюмы, моемся сами, проверяемся у доктора и сдаем кровь.

Ночью меня кто-то толкает в плечо.

- Костя, вставай. У нас ЧП.

С фонариком у раскладушки стоит Катя. Я одеваюсь и выхожу с ней из палатки.

Ночь вопит голосами насекомых и животных.

- Что произошло?

- У трех солдат, плохая кровь. Они больны.

- Кобальт...

- Тише... Я хотела тебе сказать об этом, но что то меня сдерживало. Радиоактивный кобальт при попадании в организм человека, быстро уничтожает красные кровяные тельца и... уже никак его не спасти. Я удивляюсь, почему у трех. Что-то они сделали, ты их должен допросить.

- Хорошо. Что же с ними делать?

- Им больше в тайгу ходить нельзя. Для страховки надо вызвать вертолет и отправить их в часть.

- Как я объясню другим и им самим?

- Скажи, что появились некоторые изменения в крови и их надо оставить для медицинского обследования.

- Хорошо. Пойдем я тебя провожу до палатки.

- Я не хочу. Мне уже не заснуть. Пошли лучше к ручью.

Мы садимся на корягу, прижимаемся друг у другу и молчим. Молчим час и вдруг Катя оживает.

- Костя, спасибо тебе за эту ночь. Я так боялась, что ты что-то скажешь, но все было чудесно. Тебе осталось спать еще час, иди...

Эти трое стоят передо мной с поникшими головами.

- Что же вы сделали в этой деревушке?

- Да ничего.

Они мнутся.

- Говорите точнее. Это важно.

Тот что посмелее начал говорить.

- Это все я, товарищ лейтенант. Там магазин есть и в нем продукты видно были. Ну и залез я в него. Три бутылки портвейна вынес и с ребятами выпили за домом.

Мне хочется надавать им по морде, но я удерживаюсь, от мысли, что они уже... покойники.

- Снимали противогазы?

- А как же пить, конечно снимали.

- В наказание, за нарушение дисциплины, вы с нами сегодня в тайгу не пойдете. А когда мы вернемся, то за вами прилетит вертолет. Придется послать вас на обследование.

Теперь они пугаются.

- Чего-нибудь такое, мы подцепили...?

- Нет, но это нужно сделать для профилактики.

Слово "профилактика" их успокаивает и они веселеют.

- Мы конечно виноваты, извините товарищ лейтенант.

- Ладно, идите в палатку.

Я все пересказал Кате. Она с грустью кивает головой.

- Ты не беспокойся, я здесь без тебя их посажу в вертолет, если он прилетит. Будь поосторожней там.

- Неужели все дело в портвейне?

- Может и в нем, после облучения была реакция, а может быть в пыли, которой они наглотались, когда пили портвейн.

- Я боюсь, что это не первый случай. Может обо всем насказать солдатам?

- Я думаю, что это необходимо сделать. Хватит этой дурацкой секретности, особенно среди нас.

- Спасибо, Катя.

Она внимательно смотрит на меня.

- Иди, Костя. Солдаты ждут.

Мы выходим на новые участки тайги, отнимая у нее тайны зараженных участков. Опять, заросшая и запущенная дорога. В канаве торчит задняя часть газика. Мы выталкиваем его на дорогу. За стеклами скелеты, в военной форме. Рядом с шофером, упершись лбом в стекло остатки офицера с погонами майора. Я открываю дверцу и все с глухим шумом вываливается на землю. Теперь это мешок костей в защитной форме. Рядом падает красная папка. На заднем сиденье трое. Капитан с наручниками на сухих кистях руки и два сержанта по бокам с автоматами. Когда я открываю вторую дверцу, они не падают. Я поднимаю папку с земли.

- Проверь, - и отдаю ее ближайшему дозиметристу.

- В норме, около 100, - отвечает он.

- Вытащите их документы, - приказываю солдатам.

Разламывая кости, дозиметристы копаются в остатках мундиров и вскоре все документы оказываются у меня в руках.

- Пошли дальше.

Изуродованные остатки людей остаются сзади. Фон пока не меняется.

В лагере шум. Прорубив через зараженные участки тайги просеку от центральной дороги, к нам подошел со взводом Гришка. Теперь количество палаток увеличилось и машины завоняли своим естественным запахом, отравляя все вокруг. Солдаты мыли машины прямо в ручье, снимая с них радиоактивную пыль и грязь.

- Костя, я лягу здесь.

Гришка безапелляционно отодвинул мою раскладушку ближе к выходу.

- Что у вас новенького? - спросил он.

- Все по прежнему. Мы почти вышли на периферию полигона и фон пока поднялся раза в четыре и не собирается повышаться.

- Это хорошо. Я вам крытые машины привез для перевозки людей, что бы время меньше на переходы тратили.

- Начштаба, чего-нибудь передавал?

- Не - а... А вот Клавка, вот такой привет передает.

Он обвел руками невидимое пространство.

- Иди ты...

Гришка ржет. Приходит Гришкин прапор.

- Товарищ лейтенант, там врачиха требует, что бы мы сдали кровь и прошли медицинский осмотр.

- Вот я ей сейчас...

- Постой, постой. Ты ведь через зараженную зону шел...

- Ну шел...

- Так пройди, пожалуйста, обязательно медицинский контроль. У меня уже трое накололось.

Гришка сразу стал серьезным.

- Слышал, прапорщик, всех на медицинский осмотр. И что бы сам во главе.

- Ты тоже сходи.

- Неужели так серьезно?

- Да.

Гришка уходит.

Я достаю папку и раскрываю ее. Здесь дело капитана Романова, отказавшегося посылать батальон на бессмысленную смерть. Постановление прокурора об аресте, куча доносов, опросы свидетелей- все это есть, чтобы доказать виновность офицера.

Я сообщил по радиостанции начштаба, что нашел папку с документами и тела арестованного и следователя.

Вечером ко мне приходит Катя. Ее вид опять встревоженный.

- Костя, пойдем прогуляемся.

Гришка, валяющийся на раскладушке сразу ожил.

- Катенька, почему он. Я что хуже?

- Мне надо кое-что ему сообщить.

- Вот всегда так. Как целоваться, так Костя, а как пахать, так Гришка.

- Пахать ты действительно умеешь, а вот в остальном слабоват.

- Как это? - взметнулся Гришка.

- Ума маловато.

- Ну хватит вам, - встреваю я. - Пошли, Катя.

- Что произошло?

Мы идем опять вдоль ручья.