Роберт Уилсон - Кровь слепа

Она решила тогда, что он подкарауливает ее, хочет изнасиловать где-нибудь на задворках. Он знает ее имя, знает про нее все, знает про смерть ее мужа. Да, и еще сестра ее после тоже видела его возле дома, когда сидела с ее детьми, и сказала, что он работает в новом игорном зале.

— Вы задумались, Консуэло?

— Да.

— Так поговорите с полицейскими из ОБПД?

— Ладно, поговорю. Но не раньше, чем отыщется Хавьер.

— Мы сейчас пытаемся связаться с ним, — сказал Рамирес и похлопал ее по плечу своей крепкой красной ручищей. Он сочувствовал ей. Сам был отцом, и ему случалось заглядывать в эту бездну, что изменило его, приоткрыв некие темные глубины.

Фалькон бесил их. Дуглас Гамильтон, обычно такой уравновешенный, тоже был на грани и отпускал ехидные замечания. А Родни уже обзывал Фалькона педиком. Из уроков английского последнему было известно, что это самое грязное английское ругательство, но ему, как истинному испанцу, а значит, великому мастеру всяческих ругательств и похабщины, все было как с гуся вода.

Рассердило их уже то, что подслушивающее устройство, которым они снабдили Фалькона, не сработало, но окончательно вывела из себя догадка, что Фалькон, по-видимому, действительно не желал сообщать им то ценное, что вынес из встречи с Якобом.

— Вы не можете сказать, где находился он те пять раз, когда ускользал от нашего наблюдения. Не можете сказать, кто обучил его, не можете сказать, почему его сын оказался в Лондоне…

— Я ничего не знаю, — сказал Фалькон, прерывая возмущенный поток обвинений. — Он не пожелал со мной поделиться.

— Шлепнуть подонка — и дело с концом! — буркнул Родни.

— Что? — вскинулся Фалькон.

Родни лишь передернул плечами, словно отмахиваясь от ерунды.

— Ну не надо уж так, — умиротворяюще проговорил Гамильтон.

— Он попал в настоящий переплет.

— Да хватит вам, ей-богу! — бросил Родни.

— А все мы разве не в том же самом переплете? — возмутился Гамильтон. — Вы беседуете сейчас с людьми, держащими под неусыпным контролем две тысячи потенциальных террористов! Неужели трудно бросить нам хоть одну косточку, а, Хавьер?

— Могу обсудить с вами турецкого предпринимателя из Денизли.

— К черту предпринимателя! — взревел Родни.

— Мы слушаем, — сказал Гамильтон.

— Они подписали контракт на поставку джинсовой ткани для фабрики в Сале, — сказал Фалькон. — Первая партия получена…

— Не виляйте, — сказал Родни. — Вы знаете о его делишках, но никак, черт вас возьми, не расколетесь, а морочите нам голову каким-то турецким предпринимателем, который нам на хрен не нужен!

— Наверно, вы в курсе того, что Якоба и этого турка связывают чисто деловые отношения, — сказал Фалькон, — но желаете использовать щекотливую ситуацию, превращая ее в какую-то угрозу!

— Насчет турка мы действительно в курсе, — сказал Гамильтон и поднял руку, желая остановить перепалку. — А что еще вы готовы нам сообщить?

— Якобу не известно о каком-либо подразделении активистов МИБГ, действующем в настоящее время в Соединенном Королевстве, — сказал Фалькон, — но это не означает, что такого подразделения вовсе не существует. Ему могли просто не поручать вступать с ними в контакт, и в разговорах боевиков при нем об этом не упоминалось.

— И на том спасибо, — сказал Родни.

— Давайте проясним, по крайней мере, хоть что-то. Известно вам, чем он занимался, когда ускользал от МИ-5? — спросил Гамильтон.

— Лишь в общих чертах. Мне известно только, что дело было сугубо личное.

— Для чего и понадобилось проявить высшее шпионское мастерство?

— Чтобы дело это и впредь оставалось сугубо личным, да, понадобилось.

— Хорошо, — сказал Гамильтон. — По вашим словам получается, что человек или группа людей, с которой он встречался, ускользая от нас, никак не связаны с активистами МИБГ в Лондоне.

— Я могу это подтвердить. Как и то, что они ни в коей мере не являются вашими врагами.

— А тогда какого черта вы не можете нам сказать, кто они? — вскричал Родни, с каждым словом распаляясь все больше.

— Потому что вы начнете делать далеко идущие выводы. Я изложу вам факт, а вы сопоставите его с другим фактом, возможно совершенно с ним не связанным, с теми отрывочными сведениями о Якобе, которыми располагаете. И выстроите концепцию. Неверную. И начнете действовать в собственных интересах, а не в интересах моего агента, что, скорее всего, поставит под удар Якоба с сыном.

— Ну а если говорить об интересах Якоба, то в чем они состоят? — осведомился Гамильтон.

— Чтобы все его близкие остались живы… о себе же он в данном случае думает в последнюю очередь.

— Ах-ах, невинная овечка! Только не надо начинать вешать нам на уши всю эту сентиментальную лапшу! — сказал Родни.

— Почему же он не ждет помощи от нас? — поинтересовался Гамильтон.

— Якоб отверг возможность сотрудничества с МИ-6 и ЦРУ, потому что не верит в долговечность такого сотрудничества, — сказал Фалькон.

— Да хватит с ним чикаться, устранить — и все! И повода к беспокойству больше не будет, — заявил Родни, которого успела утомить вся эта беседа.

Фалькон ждал этого момента. Настало время устроить маленький спектакль, и Родни подкинул ему такую возможность. В три шага Фалькон пересек комнату и, схватив Родни за грудки и вытянув из кресла, с силой впечатал в закрытую дверь.

— Речь идет о моем друге! — сквозь зубы прошипел Фалькон. — О моем друге, предоставившем вам с риском для себя жизненно важную информацию, позволившую предотвратить теракт в одном из крупнейших зданий в Сити и гибель тысяч людей! Если вы хотите и впредь получать от него подобную информацию, то советую вам проявить терпение! В отличие от вас Якоб никому не угрожает и не подвергает опасности жизни других!

— Ладно, ладно, — проговорил Гамильтон, сжимая уже изготовившуюся для удара руку Фалькона. — Давайте успокоимся!

— В таком случае уберите с глаз моих этого воинственного идиота! — сказал Фалькон.

Родни осклабился, и Фалькон внезапно понял, что злость этого человека наигранная, что он ломает комедию, нарочно раздражая Фалькона, чтобы тот потерял бдительность.

Все еще кипя негодованием, он позволил препроводить себя назад, к его креслу.

— Дайте нам хоть какую-то зацепку, Хавьер, — сказал Гамильтон. — Большего мы не просим.

— Ладно, — сказал Фалькон. С Якобом была заранее оговорена и эта мнимая уступка. — Ряд организаций, включая НРЦ, обеспокоен появлением постороннего в доме Якоба.

— Это что, в Рабате?

— Да, дом его в Рабате, Родни.

— Ну а нам-то что за дело до этого?

— По-видимому, беседа наша подошла к концу, — холодно бросил Фалькон, делая движение, чтобы уйти.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Гамильтон, — и расскажите нам об этом постороннем.