Роберт Уилсон - Кровь слепа

Угроза вербовки Абдуллы исходила от человека, в чьей способности с легкостью это сделать я не сомневался. Самое ужасное, что они заразили меня, отравив своими подозрениями. Стоило им впервые упомянуть о вербовке, и я начал следить за Абдуллой, искать в нем перемены, залезать в его компьютер, проверять, с кем он общается, куда ходит. Они заставили меня шпионить за собственным сыном.

Я сразу же заверил их, что охраняется Файзаль очень тщательно. Никто не допускается к нему без предварительного обыска. Это не было абсолютной правдой. Меня никогда не обыскивали, но его охранники следили за мной и за моими передвижениями и перед каждой из наших встреч удостоверялись, что я чист. Но я не хотел, чтобы МИБГ воображала, что у нее есть шансы добраться до Файзаля через кого-то ему близкого. Это было бы ситуацией невероятной. И тогда-то и начались уроки мореходства. Они были хитроумны, эти черти. Они тренировали нас троих одновременно. И для чего именно — не знал ни один из нас.

Беспокойство мое возрастало. Я находился под все усиливающимся давлением. Я рассказал все Файзалю. Прости меня, Хавьер, но так или иначе, основной мишенью был он, а, как ты справедливо заметил, опыт в такого рода делах получить невозможно. Он мог бы выпутаться из беды, избавившись от меня, но он заботился о моей безопасности и конечно же думал о будущем Абдуллы. Уж такой это был человек. Единственным нашим спасением было противопоставить МИБГ наш собственный план.

Я сообщил МИБГ о планируемых передвижениях Файзаля из Танжера в Марбелью. Им и без меня это уже было известно, почему и начались все эти уроки судовождения. Я вступил в сговор с моим непосредственным куратором в МИБГ — вызвался протаранить «Принцессу Бухру», за что он должен был гарантировать мне, что Абдулла никогда не будет завербован в организацию. Я объяснил ему, что не хочу для сына такой судьбы. И вскоре стало очевидно, что именно этого они от меня и ждали.

Не стану утомлять тебя подробностями нашего плана — посадить на корабль Файзаля и его родных и затем снять их в Танжере. Достаточно сказать, что мы собирались создать вокруг этого события большую шумиху с участием большого количества людей, после чего «Принцессе Бухре» надлежало выйти из порта с капитаном и экипажем, слегка увеличенным за счет очень опытных матросов. Надо сказать, судну этому было пятнадцать лет, и оно нуждалось в очень серьезном ремонте. Его все равно собирались списать и купить новое, но теперь всем этим займется страховая компания. Сообщение о том, кто находился на борту, даст пресса не раньше чем через двадцать четыре часа. Почему — ты поймешь позже.

Согласно первоначальному плану, я должен был перед самым столкновением выпрыгнуть из лодки, но такое было бы под силу разве что Джеймсу Бонду, и к тому же я так или иначе был бы вынужден после этого оставить семью и скрываться под чужим именем в Саудовской Аравии, а пережитое в детстве исключало для меня такую возможность. Альтернативой было — открыть все Абдулле, но это значило бы повесить на мальчика тяжелую ношу, а учитывая его тесные отношения с вербовщиком из МИБГ, я был бы всегда под дамокловым мечом. К тому же я не хотел больше оставаться шпионом, Хавьер. Я уже очень давно разочаровался в этом ремесле. Действительность оказалась гораздо страшнее того, что я себе нафантазировал. Поверь мне, что теперь я наконец в мире с самим собой и совершенно спокоен. Все страхи, о которых я говорил тебе в Мадриде, улеглись, сознание словно покрыла пелена.

И под конец — последние мои просьбы. Покажи это письмо Абдулле, но не оставляй ему его. Крайне важно, чтобы он не видел во мне мученика террористической идеи, почему я и пишу это письмо собственной рукой. Сделай то, что я прошу, возможно быстрее. В Рабате он будет в четверг, но, учитывая события, может, и раньше.

А еще я хочу, чтобы ты поехал в Фес и отыскал там Мустафу Бараката, который будет находиться в городе до пятницы, когда ему предстоит вылет в Германию. Если агенты НРЦ хорошо знают свое дело, ты, должно быть, к этому времени уже кое-что знаешь о нем. Между семействами Диури и Баракат очень тесные связи. В свое время он был мне как брат, и поэтому я никогда бы не решился сделать то, о чем собираюсь попросить тебя сейчас.

Я хочу, чтобы ты нашел Мустафу Бараката и убил его. Он был моим непосредственным контактом в МИБГ, и это человек крайне опасный. Он завербовал меня специально для того, чтобы я помог организовать убийство Файзаля, и именно он стоит за похищением Дарио. Он может доказывать, что сделал это для того, чтобы отвлечь тебя и помешать раскрытию «его плана» — протаранить «Принцессу Бухру». Но я знаю, что не меньшей причиной была просто его злоба, и это меня бесит. Ставить под угрозу жизнь родственника — непростительное преступление, и он должен умереть. Саудиты задержат свое сообщение в прессу, пока не услышат вестей от тебя.

Я уверен, что Дарио ты обнаружишь в семейном гнезде Диури в Фесе. Берегись там одной женщины, живущей особняком и, по-моему, скрывающей у себя мальчика. Это мать Мустафы Бараката — она не только зла и порочна до мозга костей, но как мне кажется, и не совсем нормальна. Если до нее дойдет, что сын ее убит, она способна убить Дарио.

Так что перед тобой трудная задача — убить Мустафу Бараката и немедля спасти мальчика. Выполняя это, постарайся не рисковать ни своей жизнью, ни будущим. Однако мне не хотелось бы, чтобы ты обращался за помощью к марокканским специалистам. Они не остановятся перед тем, чтобы начать пытать Мустафу Бараката, а это гиблый номер, потому что он ничего не выдаст. И вообще я этого не хочу. Боюсь, что в будущей жизни принял бы за это муки раскаяния.

И еще одна, последняя тайна, потому что, как я знаю, тайны — это твоя профессия. Тебя может заинтересовать анализ ДНК Мустафы Бараката, из чего ты выяснишь его родословную.

Ты, должно быть, сейчас переживаешь глубокое потрясение, и мне жаль, друг мой, что я стал этому причиной. Меня очень растрогали те слова, что ты сказал мне в отеле «Брауне» в Лондоне. Но знаешь, Хавьер, одинок ты никогда не будешь. Для этого ты слишком великодушен.

Хотел бы еще раз обнять тебя напоследок. Как хорошо, что смог попрощаться с тобой сегодня в Осуне.

Не грусти обо мне и не жалей меня. Я теперь свободен.

Фалькон сложил письмо, сунул его обратно в конверт. Позвав Консуэло, он велел ей собрать вещи и подготовиться к поездке в Марокко еще до полудня.

В квадратике толстого стекла в двери комнаты для допросов номер четыре хорошо была видна фигура Никиты Соколова, признанного опасным преступником, а потому сидевшего в наручниках и со скрученными за спиной руками. Рамирес ждал переводчика и очень смутился, когда через несколько минут в комнату вошла небольшого роста пожилая кубинка.