Сэм Льювеллин - В смертельном круге

— Не крал никаких бумажников. Вот, нашел один какой-то на полу, хотел передать его Деке, но... вы знаете, как это бывает. Просто забыл. Это ваш?

Он передал его мне. Это был мой бумажник. Я взял его.

— Мой, — сказал я. — Какая удача!

— Да, — ответил он, — действительно удача.

Двадцать тысяч песет наличными исчезли из внутреннего отделения.

— Деньги? Не видел в нем никаких денег.

— Ну ясно, что не видели!

Он смотрел в свой пустой стакан. Я убрал бумажник.

— Спасибо, вы мне сделали большое одолжение. Хотите еще выпить?

Он сделал вид, что колеблется, принять мое приглашение или нет, и наконец с благодарностью согласился. Его руки перестали дрожать, но прежде ему пришлось выпить почти четверть бутылки водки.

— Хороший у вас бар.

Он огляделся вокруг, будто видел все это впервые.

— Да, — сказал он. — И место неплохое. Выгодный маленький бизнес. Конечно, сезон еще не начался. Запаздывает немного в этом году.

Он помолчал, разглядывая грязный хлам в шкафах. За все то время, что я здесь был, сюда не зашел ни один человек.

— Довольно забавно, но я подумывал, не продать ли мне его. Не поможете ли вы мне найти покупателя?

Я постарался принять озабоченный вид и ответил, что не могу. Он покачал головой и выпил еще водки.

— Жаль, — сокрушался он. — Жаль!

— Вы собираетесь обратно в Англию? И хотите продать бар и все это? Он покачал головой, глядя по-прежнему в свой стакан.

— Нет еще есть проблемы, вы знаете, что я имею в виду. Я подумал, что, наверное, догадываюсь.

— Неприятности с полицией?

Он кивнул, искоса поглядывая на меня из-за своего длинного носа. Было видно, что он уже изрядно выпил и достаточно раскис. Грязно выругавшись, он сказал:

— Немного не так. Я продавал в Англии по домам страховые полисы, а компания не всегда обеспечивала страховые премии. Вы понимаете?

Он вел себя, будто был Робином Гудом, говорящим с шерифом Ноттингемским.

— И я дал тягу. И вот я здесь. Солнце, море и синьориты.

Он обвел рукой бар и показал на девушку, сидевшую со своим вязаньем на ящике для льда.

— И старина Деке тоже в этой лодке?

Я понимал, что, сказав это, перешел грань. Сквиль наверняка провел много времени в разных кабинетах, где его допрашивали, и он прекрасно понимал, какой вопрос является главным.

Его глаза стали сразу очень осторожными.

— Деке — весьма сильный человек. И ему не понравится, если я буду обсуждать, что могу или не могу знать о нем, с каким-то типом, который выпытывает что-то у меня в баре.

Он вдруг вскочил, и его лицо исказилось от гнева.

— А теперь давай выматывайся отсюда!

Вскакивая, он не предусмотрел эффекта от выпитой водки. Не устояв на ногах, он сделал шаг назад, наткнулся на стоящий позади стул и рухнул прямо на шкафы. Они разлетелись в клубах пыли, и на пол посыпались разные безделушки. Направляясь к выходу, я отбросил их ногой.

Но на полпути к двери я остановился как вкопанный. Один из предметов, выпавших из разбитого шкафа, отлетел дальше других. Это была коробка, сделанная из черненой стали, коробка такой формы, чтобы ее удобно было носить в кармане. Я поднял ее и посмотрел на надпись, сделанную на крышке. У меня сразу пересохло во рту. Все вокруг стало другим.

Потому что я знал эту коробочку. Надпись на ней гласила:

«Г. М. От команды миноносца „Рутланд“. 1942». Эта коробка была тем самым портсигаром, сделанным из орудийного металла, который я видел последний раз шесть недель назад.

Он принадлежал Генри Макферлейну.

Я держал портсигар в руке, рассматривая его с разных сторон. У него была округлая красивая форма. Еще мальчишкой я восхищался этой вещью. Потом я считал ее символом упрямой эксцентричности Генри, который пользовался портсигаром, пусть даже сделанным из орудийного металла.

За моей спиной вопил Сквиль:

— Давай! Выматывайся отсюда, пока я не позвал легавых!

Я круто повернулся и пошел на него. Его рот так и остался разинутым, а тело сразу осело, как будто из него выпустили воздух. Моя рука непроизвольно дернулась вперед и схватила ворот его рубашки. Я давил на него, он пятился через весь бар, пока не наткнулся на скамью и не грохнулся на пол.

Я держал металлический портсигар прямо перед его маленькими глазками.

— Говори, — цедил я сквозь зубы. — Где ты взял эту вещь?

Его глазки закрылись. На лбу выступил пот, и от него резко завоняло водкой, сигаретами и страхом.

— Не помню, — выдавил он из себя.

Я ударил его головой о стену так, что послышался глухой стук.

— Эта вещь принадлежит моему другу. Очень близкому другу. Я буду молотить тебя о стену, пока не скажешь, где ты ее взял.

Я еще раз приложил его о стену. На пол опять посыпались какие-то безделушки.

— И потом я скажу Деке, кто спер мой бумажник.

— Полицию, — прохрипел он. — Мона, полицию!

Я посмотрел назад через плечо. Мона все еще сидела и спокойно вязала.

— Она знает, что ты должен делать. Так делай же!

— Отпусти меня, и я скажу, — попросил он.

Я отпустил. Какое удовольствие не быть с ним рядом и не ощущать его запаха!

— Я выполнял небольшую работу.

— Для кого?

— Для одной компании. По приобретению собственности. Фонд Морриса. — Он притворно улыбнулся. — Я знаю одного старикашку, он выполняет разные поручения, иногда детективного свойства, обслуживает процессы и все такое.

— Где он?

— За границей.

— Где он взял этот портсигар?

— Я приходил к старику по делам. Увидел эту маленькую коробочку на столе. Подумал, что она пригодится мне как украшение. И спер ее.

— Отлично. И кто же этот старикашка?

— Его зовут Невилл. Майор Невилл.

— Где он живет?

Сквиль приподнял верхнюю губу над желтыми зубами.

— Он жил в Гуадаламине. Но теперь он там, наверное, больше не живет из-за тех бумаг, которые я ему принес. У него не все в порядке было с документами на недвижимость.

— Когда все это случилось?

— Три недели назад.

Три недели назад «Альдебаран» отправился в путь от скал Оар-Хэд.

— Напиши адрес!

Он записал адрес. Я расплатился за выпивку и оставил Моне немного чаевых. Она даже не поблагодарила.

Я зашел в банк, потом нанял машину и направился в Гуадаламину. Кто-то понастроил здесь много вилл. Но дорога становилась все хуже, и чистенькие садики с олеандрами и апельсиновыми деревьями сменились участком, где был пожар. Сосновые пни торчали, как гнилые зубы среди черного ковра золы. Среди пожарища высились объявления по-английски: «25 ПРЕКРАСНЫХ ВИЛЛ, АПАРТАМЕНТЫ ЛЮКС».

Дорога уперлась в песок. Слева от меня стояли большие чугунные ворота под развесистым миндальным деревом. За ними — длинное низкое здание, белое, с зелеными ставнями и красной черепичной крышей. Когда-то здесь тоже был сад. Теперь лужайка приходила в запустение из-за недостатка воды. Засохшие герани грустно свисали с каменных ваз на террасе.