Ричард Лаймон - Остров

Но здесь, у костра, я почему-то не особенно беспокоился за свою шкуру. Личная опасность была ничто по сравнению с заботой об охране и защите женщин. Я чувствовал, что на мне теперь лежит эта обязанность.

Пока они спали, а я стоял на посту, они были моей паствой.

Временами мое воображение рисовало мне самые глупые сцены моего героизма при их спасении. Возникали и другие фантазии, но о них я лучше промолчу.

Так прошел первый час моего дежурства. До того, как ко мне подошла Тельма.

Когда я заметил, что она встает, то первое, что я подумал - это попытка к бегству. Но вместо того чтобы побежать в джунгли, Тельма осторожно вышла из-под своего навеса и направилась ко мне. Свободный конец веревки висел у нее между ног и волочился по песку за спиной.

Никто из женщин не шелохнулся. Это лишний раз убедило меня в том, что они спят. Кимберли подняла бы бучу, если бы увидела, что Тельма встала и бродит по лагерю. То же самое касалось и Билли с Конни.

Теперь-то я понимаю, что именно так и надо было поступить - бить тревогу.

И я чуть было так не сделал.

Стоило мне осознать, что никто другой не собирается искать быстрое решение возникшей проблемы, первое желание, которое я испытал, было окликнуть Тельму и заставить ее остановиться.

Крик поднял бы всех на ноги. (За исключением разве что Конни.)

Но я промолчал.

Зачем всех будить? Я могу справиться с этим самостоятельно.

Так я сказал себе.

Но это была далеко не единственная причина моего молчания. Дело в том, что меня распирало любопытство. Что Тельма задумала? Почему шла ко мне? И мне захотелось узнать это.

Пока она приближалась, я взял в руки топор, встал и обошел вокруг костра, чтобы он не помешал мне, если понадобится предпринять какие-либо решительные действия. Топор я держал обеими руками на уровне пояса, чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, но в то же время и показать ей, что я не собираюсь тут же изрубить ее на кусочки.

Никто из нас не проронил ни звука. До того момента, когда она остановилась в нескольких шагах от меня и сказала:

- Не могу уснуть. То есть, я спала, но потом вдруг проснулась и теперь... Не могу удобно устроиться. - Она подняла связанные руки. - Думаю, ты меня не развяжешь.

- Нет, я не могу.

Она пожала плечами и слегка поморщилась.

- Я так и предполагала. Но спрос не бьет в нос. Попробовал бы ты уснуть с завязанными так туго руками.

- А ты не пробовала на спине?

- На моей спине? А ты ее видел? Думаю, что нет. Я не стал ее переубеждать.

- Уэзли изуродовал меня. Моя спина теперь - сплошная болячка... как, впрочем, и все остальное. Как он избил меня, Руперт. Живого места не осталось. Нет такого положения, в котором я могла бы спокойно уснуть. Просто чудо, что мне вообще удалось сомкнуть глаза.

- Мне очень жаль, - произнес я.

- Ты не виноват. Это я, дура, вышла за него замуж.

- Ну... - начал было я.

- Как бы там ни было, но все уже позади и со всем этим покончено. Вопрос сейчас в другом. Ты не станешь возражать, если я просто побуду здесь немного? Обещаю вести себя хорошо. Просто не могу вернуться и лечь. Я только ворочаюсь и все... я так несчастна. Можно побыть с тобой? Пожалуйста!

а) Она объективно просто не могла не чувствовать физических затруднений. Тут она не врала.

б) Что она могла мне сделать? У нее связаны руки, а у меня топор.

в) Всегда можно закричать, если она попытается выкинуть что-нибудь такое.

г) Меня все еще не покинуло любопытство. Была ли у нее какая-нибудь тайная причина, чтобы подойти ко мне? Замышляет ли она какую-нибудь пакость? Что все-таки случится, если я позволю ей остаться? Может быть, что-то интересное или даже волнующее.

Не говоря уже о том, что мне очень хотелось расспросить ее кое о чем.

- Ладно, - согласился я. - Можешь остаться, но ненадолго.

- Спасибо, Руперт. - Она как будто не лукавила. - Ты настоящий джентльмен.

- Но при одном условии, - предупредил я.

Ее прежнее дружелюбие почему-то вмиг улетучилось.

- При каком?

- Ты будешь отвечать на все мои вопросы, о чем бы я ни спросил.

Она шумно выдохнула.

- Вон оно что! А я-то думала, ты не такой, как наша семейка. А ты ничем от них не отличаешься, да? Как жестоко я ошибалась, предполагая, что хоть кто-то здесь ко мне хорошо относится.

- Все, что мне надо, это выяснить кое-что. Что тут такого?

Она глубоко вдохнула, а потом долго и недовольно выдыхала.

- Каждый мечтает устроить мне допрос с пристрастием.

- Может, лучше вернешься в кроватку?

- Нет, нет, нет. Я согласна. Все что угодно. Ради Бога, почему бы тебе быть не таким, как эти сучки? И что же ты хочешь узнать?

- Давай присядем, - предложил я.

Я вернулся на свое прежнее место по другую сторону костра, сел, скрестил ноги и положил на колени топор. Где сесть Тельме, тоже определил я: передо мной, но немного левее, лицом к костру. Огонь не разделял нас. Кроме того, если что, можно было ткнуть ее обухом топора.

- Для начала, - продолжил я, - рассказывал ли тебе Уэзли, с какой целью он все это делает?

- Делает что?

- Взорвал яхту, загнал нас на этот остров, убил...

- Он не взрывал яхту. Я спрашивала его об этом. Все было не так: он почуял запах бензина и успел прыгнуть за борт за считанные секунды до взрыва. Чуть было не погиб. Едва успел вынырнуть, как прозвучал этот страшный взрыв.

- Это он тебе так сказал?

- Да.

- И ты ему поверила?

- А почему я не должна была верить? Мне в голову пришел всего лишь один миллион причин.

- Если все было именно так, - возразил я, - то почему он не поплыл к нашему берегу? Туда, где были мы? Он ведь знал, что мы находимся там. А потому, что несомненно хотел, чтобы мы считали его погибшим.

- Да, таков был его замысел.

- Что? О чем ты говоришь?

- Ему надо было исчезнуть. Он боялся, что на него свалят вину за взрыв. Именно так и случилось. Ты ведь слышал моего отца. "Во всем виноват только Уэзли".

- И поэтому Уэзли инсценировал свое исчезновение.

- Конечно. Одному Богу известно, что бы вы с ним сделали.

- Да, одному Богу - кто-то, возможно, обозвал бы его идиотом.

- Ты ничего не знаешь.

- Он что, боялся, что Эндрю заставил бы его идти с завязанными глазами по положенной на борт доске? Или привязал бы его к килю? Или отстегал его кошкой-девятихвосткой?

- А кто мог знать?

- Да никто бы ничего ему не сделал, если это в самом деле был несчастный случай.

- Ты не понимаешь, о чем говоришь. Да и откуда тебе знать, каким жестоким мог быть наш отец. И каким злым. Если бы тебе стала известна хотя бы половина из того, что он сделал... что он делал мне... и Кимберли. Тельма покачала головой.

Меня это жутко заинтриговало.

- И что же такое он делал? - поинтересовался я.

- А ты не можешь представить, как стесненно себя чувствуешь, когда так сильно связаны руки? - она протянула их ко мне. - Кимберли слишком затянула узлы.