Ричард Лаймон - Остров

- Ты полагаешь, что она продолжала заниматься с ним этим?

- Да это же ясно. Она по-настоящему втянулась. Эти мазохистские штучки. Восхитительная боль. Именно так Кимберли всегда это называла. "Восхитительная боль".

- Правда? - Все это меня немного ошарашило. - Но у нее на теле нет ни единого шрама. По крайней мере, я не видел.

- Нет, нет. Конечно, нет! Шрамы - чересчур очевидные доказательства. Она всегда тщательно избегала повреждений, которые оставляют следы. Кто захочет, чтобы все узнали о твоих маленьких грязных секретах. Тебя могут принять за дегенератку, психически ненормальную. Ты знаешь, о чем я.

- А какие у нее были отношения с Китом? - спросил я. - Ведь она вышла замуж за этого парня. Если она занималась этим с Эндрю?..

- У Кита были такие же склонности.

- И ему нравилось делать ей больно?

- Конечно, нравилось. Однажды я их застала за этим. Это случилось незадолго до того, как я вышла замуж за Уэзли. Мне пришлось зайти в родительский дом за... книгой. Я готовилась к свадьбе, и мне нужна была книга Билли по этикету. И я вошла, не позвонив в дверь. Сначала я подумала, что никого нет дома, но потом услышала какой-то шум, доносившийся со второго этажа, и решила тихонько подняться и посмотреть, что там происходит. Я опасалась, что это мог быть вор или что-нибудь в этом роде. Но это был не грабитель - в спальне Кимберли были они. Вся тройка.

- Это кто?

- Кимберли, Кит и папа.

- Занимались сексом? Все трое?

- Да, занимались сексом. И истязали ее.

- Истязали Кимберли?

- Ее распяли на кровати, связав по руками и ногам, и...

- Можешь не продолжать, - сказал я.

- Папа совал ей в рот.

- Прекрати. Не хочу этого слышать...

- Кит стоял на коленях у нее между ног. В обеих руках у него были щипцы и он обрабатывал ими ее соски, а его рот...

- Заткнись! Я тебе не верю. Ты все это выдумала. Кимберли никогда бы... Не зря она обозвала тебя лгуньей. Все это обыкновенная чушь собачья.

- Так вот, Уэзли знал все об отце и Ките. Теперь ты видишь? Он знал эту парочку больных дегенератов, как облупленных. И, когда взорвалась яхта... испугался, что станет козлом отпущения, а их страсть к истязанию людей ему была хорошо известна. И он пришел в ужас. Но не только за себя. Он опасался за меня и Билли... за всех нас. Можешь себе представить оказаться на безлюдном острове с парой таких садистов. У него не оставалось другого выхода, как покончить с ними.

- Тогда почему он хотел убить меня? Я никогда никого не пытал!

Странная улыбка искривила одну сторону лица Тельмы. Другая, потемневшая и распухшая от нанесенных Уэзли побоев, не шелохнулась.

- Но ты был бы не прочь попробовать, да? - спросила она.

Это было не совсем то, что я ожидал от нее услышать.

- Попробовать что?

- Попытать кого-нибудь?

- Что ты мелешь!

- Кого-нибудь, вроде Кимберли, - сказала она.

- Нет!

Она презрительно ухмыльнулась.

- Кого ты стараешься обмануть? Да у тебя от одной мысли об этом капает с конца. Как бы тебе хотелось схватить ее за соски и сжимать их, пока она не стала бы плакать, корчиться и молить о пощаде!

- Ты с ума сошла.

- Или кусать их.

- Тебе пора идти на место, - сказал я, и, отложив топор в сторону, поднял с песка веревку и пополз к ней на коленях. - Выставь вперед руки.

- Взгляни на себя, - произнесла она. Ее взгляд был направлен на мои шорты.

- Ну и что? Вытягивай вперед руки. Но вместо того, чтобы вытянуть руки, она начала расстегивать блузку.

- Остановись, - приказал я.

- Представь, что это Кимберли, - предложила она, распахивая блузку. Блики костра заиграли на ее огромных грудях. - Вот здесь. Потрогай. Знаю, ты хочешь. Ты изнываешь от желания.

- Нет. Остановись.

Она завела руки под груди, приподняла их и поднесла ко мне.

- Вот, - шепнула она. - Они твои. Ты ведь хочешь потискать их, да? А похлопать по ним ладошками? Так, чтобы они подскакивали и раскачивались? А схватить за соски и выкручивать их, пока я не завизжу от боли и не стану умолять о пощаде?

- Нет.

Она опустила груди, но лишь для того, чтобы высвободить руки. Затем начала теребить пальцами соски. Она пощипывала их, вытягивала и выкручивала. Все это она делала, прикусив нижнюю губу и дыша через нос. Вдыхаемый и выдыхаемый воздух с шипящим шумом раздувал ее ноздри.

Невозможно было оторваться.

- А теперь ты, - с придыханием произнесла она. - Ты ведь хочешь этого. Очень хочешь.

Каюсь, соблазн был велик. Это было что-то из области моих тайных грез. Но что-то, лишь отдаленно их напоминавшее. К тому же Тельма была единственной женщиной на острове, никогда не фигурировавшей в моих фантазиях.

Впрочем, не возбудиться было просто невозможно. Эти ее грязные словечки, эти взвинчивающие интимные откровения насчет Кимберли, а теперь еще и демонстрация своих грудей. Какие они у нее огромные. Даже со всеми синяками, рубцами и струпьями они все равно волновали меня.

Если откровенно, я тогда сам себе был отвратителен. И испытывал отвращение к Тельме.

Ощущение было такое, словно, приняв ее предложение, я совершил бы нечто невероятно грязное и позорное. После чего надо было бы долго отмывать руки.

- Ну, давай же, - пыхтела она. - Давай!

- Спасибо, не надо.

- Я - Кимберли. Только закрой глаза, и я стану для тебя Кимберли. Смелее. Хватайся за сиськи, а я расстегну тебе "змейку" и...

- Не будем больше об этом, - сказал я. - А сейчас застегнись и протяни вперед руки.

- Хорошо, хорошо. Одну минутку.

Она начала подниматься.

- Э, погоди! Что ты делаешь?

- Просто хочу встать на колени, только и всего. Не хочу больше сидеть. А с завязанными руками подняться будет гораздо труднее.

Что ж, вполне резонно. И я подождал, пока она опустилась на колени передо мной, после чего повторил свою просьбу:

- Дай мне свои руки.

Но вместо того чтобы подчиниться, она улыбнулась, провела ладонями по своему жирному животу и начала расстегивать пояс.

- Не надо.

Но она не остановилась.

- Я покажу тебе, что еще Уэзли мне сделал.

- Я не хочу видеть.

- Нет, хочешь.

Разумеется, она была права.

Я понимал, что должен ее остановить. Но, в определенном смысле, мне этого вроде и не хотелось. К тому же я не знал, как это сделать. Если бы я совершил что-нибудь такое, что не понравилось бы Тельме, она могла бы закричать. А мне в этот момент меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь из женщин проснулся и застукал нас в таком виде.

Так что я просто сидел на коленях и смотрел, как Тельма расстегивала сначала ремешок, затем пуговицу на пояске шорт, затем "змейку". Затем шорты упали на колени. Я ожидал увидеть трусики, но не увидел. Срамных волос, как таковых, у нее не было. Просто выпуклый треугольник с темной щетиной, которую можно увидеть на щеках не брившегося пару дней мужчины.