Юлия Латынина - Сазан

Старушка пригласила посетителей в гостиную, расставила на столе симпатичные чашки, и достала из хельги красовавшуюся там коробку конфет.

– А вы откуда будете? – спросила старушка, разливая чай.

– Из милиции.

Старушка встревожилась.

– Неужели Федя что-то натворил?

– Да как вам сказать…

– Это, наверное, из-за Валерия.

– А что, – сказал Сергей, – Валерий уже был здесь?

– Да, они приехали вчера вместе с Александром, – и старушка указала на коробку конфет.

Сергей кивнул головой и незаметно положил на стол только что взятую им конфету.

– И чего они хотели?

– Валерий говорил, что ему срочно надо найти Федю, что у них есть какое-то выгодное дело. Александр был ужасно расстроенный, а Валерик, – я даже удивилась, какой он стал заботливый.

– Мусор вынес, – процедил сквозь зубы Сергей.

Пластиковый пакет с мусором так и остался в машине Сазана, припаркованной у переезда. Перетряхнув картофельные очистки и крошки от засохшего пирога, эксперты нашли в мусоре обрезки проводов, – к вечеру Сергей ожидал заключения о том, идентичны ли эти обрезки тем проводам, которые были использованы во взрывном устройстве. И еще была в этом мусоре банка из-под пива Heineken, и выпущена была эта банка в той же самой республике Германии и на том же самом заводе, что и другие, оставленные на крыльце банка. Сазан на вопросы не отвечал, хамил и выпендривался, говорил, что никакого мусора не видел, а вот мусоров перед собой видит предостаточно. Его уже собрались бить, но тут пришло начальство и отправило Сазана в больницу, потому что тот распоролся где-то о гвоздь и вытекло из него чуть не две чекушки.

– А что, – спросил Сергей, – раньше Валерий не был таким предупредительным?

– Валерий, – разъяснила старушка, – всегда оказывал на Федю дурное влияние.

– Например?

– Вы знаете, мой сын разработал свою систему воспитания. Он ввел жетоны, которые он выдавал Феде за все, что тот делал. Например, за хорошо заправленную кровать и за почищенные зубы он выдавал один жетон, за пятерку по математике – пять жетонов, а за двойку он отбирал пять жетонов.

В конце недели Федя приносил ему все жетоны, и Василий подсчитывал их.

Если жетонов было много, Василий менял их, скажем, на деньги для мороженого, а если в жетонах был недостаток, начинал порку. Василий всегда говорил, что главный недостаток денег – в том, что они выдаются только в вознаграждение за работу, не охватывая всех человеческих поступков. Он считал, что его жетоны в будущем помогут вести учет и контроль надо всеми человеческими поступками, и это избавит общество от необходимости денег.

Он считал, что замена денег жетонами – это путь к коммунизму.

– Понятно, – сказал Сергей, – и при чем здесь Валерий Нестеренко?

– Василий держал жетоны в железном ящичке, а ключ носил с собой.

Валерик умудрился подделать ключ к ящику, и они таскали оттуда жетоны чуть не полгода.

– И отец ничего не заметил?

– Валерик наставлял Федю, чтобы тот никогда не брал больше пяти-шести жетонов. Но тот брал все больше и больше, а однажды в пятницу он разбил камнем соседское стекло, и отец отобрал у него сорок жетонов. И Федя, от страха перед поркой, пошел и взял эти сорок жетонов из сейфа. Тогда все, конечно, обнаружилось. Василий чуть не запорол его до смерти.

– А Валерий?

– Василий ходил в школу, устроил жуткий скандал, и требовал исключения Валерика. Он называл его грабителем и вором. Валерика не исключили, но завуч очень заинтересовалась этими жетонами. Они хотели ввести их во всей школе и выдавать их за комсомольскую работу и поведение.

– А почему же не ввели?

– У них было общее школьное собрание, на котором завуч сказала, что с этой четверти они вводят жетоны. И тут встала учительница физики и сказала, что знает ли уважаемая завуч, что такие жетоны выдаются за примерное поведение пациентам дурдома, на Западе, и не хотят ли они сделать из школы дурдом?

Дмитриев хмыкнул. Старушка развела руками и закончила:

– В общем, в РОНО испугались всего этого эксперимента, и в школе ничего не вышло. Но Валерия все-таки не взяли в девятый класс.

– Понятно, – сказал Сергей, – а как жил ваш внук после школы?

– О, вы знаете, Федя стал таким непоседливым мальчиком. Он сначала учился в кулинарном техникуме, потом бросил, работал шофером. Поехал на землетрясение в Армению, а через месяц вернулся. А потом он стал работать у Александра, зарабатывал кучу денег, стал у Саши первым помощником. И вдруг ушел.

– Куда?

– В какой-то другой банк. Его еще все время Суворов рекламирует по телевизору.

– Тоже первым помощником?

Старушка улыбнулась.

– Федя всегда был такой хвастун… Если ему ставили четверку по математике, он говорил, что выиграл олимпиаду. Но он действительно очень хорошо зарабатывал.

– Даже уйдя от Александра?

– Да.

– А сколько?

– Я не знаю, он ведь здесь не жил. Он снимал квартиру где-то в центре. А мне давал деньги, если не забывал. Фрукты таскал сестре.

Во дворе вода сочилась с карнизов и прыгала вниз, в радужные с бензином лужи. Из подтаявшего черного сугробчика торчала пачка прошлогоднего «Мальборо» и другие скопившиеся за зиму продукты жизнедеятельности населения.

Носом к сугробчику стояли три машины: в одной приехал Тихомиров, другая караулила дом всю ночь. Третьей же был подкативший только что «Мерседес». «Мерседес» был красивый, цвета спелой черешни, но его немного портил помятый правый бампер, – так шикарную проститутку портит нежданный синяк под глазом. Все три водителя стояли над сугробом и довольно мирно разговаривали.

Сергей подошел к ним, и все трое разом замолчали.

– Садись в свою тачку, – сказал Сергей мерседесовцу, – и давай отсюда.

– Чего такое? – оскалился парень.

– Того такое. Твой Сазан уже сидит за хранение оружия. И если тебя заметят около этого дома, то мы станем долго и неприятно выяснять, где ты побил бампер и почему у тебя в бардачке «Вальтер».

Парень молча сел в «Мерседес», развернулся и уехал.

– Немного мы узнали от старушки, – сказал Дмитриев, когда везший их Городейский, справившись о пункте назначения, свернул к набережной.

– Кое-что мы выяснили, – сказал Сергей. – Мы выяснили, что Баркин имел гораздо больше денег, чем он получал, шоферя «Межинвеста», и позволительно полагать, что эти деньги платил ему Сазан, – а Сазан даром денег не платит. Мы также выяснили, что и после увольнения денег у Баркина было достаточно. Спрашивается, опять-таки от кого, если не от Сазана?

– Забавный человек был генерал, – сказал Дмитриев, – я бы рехнулся от такого папаши. Жетоны за поведение!

– Ничего, – сказал Сергей, – у меня папка за мамкой с паяльником бегал, дома тапок домашних, и то не было – подумаешь, жетоны!