Дия Гарина - Телохранитель Ника. Клетка класса люкс

Звонить. Мне нужно срочно звонить «02». Срочно. А непослушные руки ищут, ищут и все никак не могут найти чертову «нокию» среди мелочей, перебирая записную книжку, пустой кошелек, носовой платок и гелевую ручку. Наконец поиски завершились успехом, и я, с третьего раза попав негнущимся пальцем в нужные кнопки, уже подношу сотовый к губам. Но, услышав первый гудок, застываю, пораженная неожиданно мелькнувшей мыслью. Мне нужно звонить не в милицию. Мне нужно звонить Челнокову. Пока какой-нибудь капитан будет тянуть, раздумывая, не был ли мой звонок очередным телефонным хулиганством, пока объявит план «Перехват», след похитителей не просто простынет, а льдом покроется. Другое дело, если Челноков сам свяжется с наверняка имеющимися у него друзьями из органов и перевернет небо и землю в поисках пропавшей дочери. Тогда и только тогда появится шанс перехватить машину занявшихся киднепингом сволочей.

И снова непослушные пальцы, путая кнопки, набирают вбитый в память номер бизнесмена. Мама дорогая, он же меня в бочку с цементом закатает, бензопилой расчленит, на корм пираньям бросит… Мама, я боюсь… Мама, я же двух слов не смогу связать, услышав его низкий, чуть металлический голос… Позвольте, но ведь это не его голос! В недовольном «алло» звучал не столько металл, сколько похмельная хрипотца. Хотя металл в нем тоже присутствовал. Неужели номер перепутала? Нет, все верно. Вот он, высветился в голубоватом окошке – вроде не перепутала ничего.

– Алло! – гаркнула я, пытаясь криком расшевелить, скованное страхом сердце. – Кто это говорит?!

– А вам кого надо? – пробурчали в ответ.

– Челнокова надо!

– Ну, я – Челноков. Что дальше?

– Врете! – мой голос теперь больше походил на милицейскую сирену. – Вы не Владимир Андреевич.

– А я и не говорил, что я Владимир Андреевич. Я – Павел Владимирович.

– Павел! – облегченно вырвалось у меня. Несмотря ни на что, я была рада выпавшей перед казнью отсрочке.

– Ну, Павел… А это кто?

– Ника! Почему ты на отцовском телефоне?!

– Да этот растяпа Серый забыл переложить его в другой батин костюм. Так бы и постирали с мобильником в кармане, если бы он случайно не выпал. А я…

– Погоди, Павел! Дай мне номер Сережи. Скорее! Мне нужно срочно связаться с твоим отцом!

Наверное, сотовая связь донесла до Павла отголоски моей паники.

– Что-то случилось? – похмельная хрипотца полностью уступила металлу.

– Элю похитили… – я чувствовала, что с каждым словом сдуваюсь, как проколотое колесо.

– Этого не может быть, – уверенно заявил Павел, и моя паника сменилась настоящим отчаянием.

– Не может быть?! А какого хрена я тогда стою возле разбитого окна, из которого только что вытащили Элю? И белым платочком машу вслед умчавшей ее машине без номеров?! Живо давай телефон секретаря, может быть, еще не поздно!

– Поздно. Если все так, как ты сказала, – уже поздно. Поэтому, Ника, пожалуйста, заткнись! Дай мне подумать…

Способность молодого поколения ни с того ни сего переходить на «ты» всегда меня поражала. Чуть не брякнула: «Я с тобой на брудершафт не пила!» Но не успела, Павел меня опередил:

– А теперь расскажи подробно все, что вы делали, въехав в город, – и, выслушав мой отчет, уточнил: – Ты слежки не замечала?

– Не замечала. Может, они уже у театра ждали?

– Нет. Ты ведь заранее не планировала Эльку туда вести. Все произошло случайно.

– Если случайно, то как они могли знать, что она в туалет зашла? В окне был цветной витраж, через него ничего невозможно разглядеть. Значит, знали…

– Стоп! – воскликнул вдруг Павел – Конечно, знали… Скажи, у Эльки сотовый был?

– Не зна… Был! Она еще грозилась мне с его помощью подлянку устроить.

– Ф-фу, – в голосе Лика проскользнуло заметное облегчение. – Ну, тогда не дергайся. Никто мою сестрицу не похищал – сама сбежала. Когда первый раз в туалет ходила, позвонила своим дружкам-наркоманам. Вот они и устроили ей побег из-под твоего крылышка. Сейчас Элька уже у них на хате отрывается. И над тобой ухохатывается…

– Я ей поухохатываюсь, мало не покажется! – прошипела я взбешенной гюрзой. – Ты знаешь, где это место? Почему ты молчишь, Павел?!

– Потому что на хате их собирается человек двадцать. Из них половина пацаны. Из этих пацанов половина – реальные «пацаны», отмотавшие по два-три срока. А я не могу… И ОМОН звать что-то не хочется. Пока…

– Так что, прикажешь возвращаться и ждать до утра, пока она домой заявится?!

– Погоди, не дергайся. Я кое-кого попрошу помочь. По старой дружбе…

– Да пока ты будешь просить, они могут в другое место податься. Говори адрес! Слово даю – на рожон не полезу, буду только наблюдать.

– Не верю я женщинам, – как бы между прочим сообщил мне Павел и, вздохнув, сдался: – Саранская, 15, квартира 1. У черта на куличках. Самый криминальный район.

Он сказал что-то еще, но я больше не слушала, припустив со всех ног от охранников, привлеченных звоном разбитого стекла. И вовремя. Еще немного, и доказывать, что я не верблюд, мне пришлось бы в ближайшем райотделе милиции.

Втиснувшись за руль, я дала полный газ и, пугая редких прохожих воем высоких оборотов, на всех парусах помчалась по этому адресу. Кары небесные, которые я призывала на продутую всеми ветрами голову Эльвиры Владимировны Челноковой, могли смутить любого праведника. Ах ты, маленькая наркозависимая дрянь! Чуть меня до инфаркта не довела! Или до бочки с цементом. Папа Вова не стал бы долго разбираться. И то, что доченька исчезла исключительно по собственной воле, уже не воскресило бы облажавшегося телохранителя. Нет, насчет цемента я, конечно, преувеличиваю, но если бы не случайно потерянный телефон, мои черные кудри к утру побила бы ранняя седина.

Если бы, если бы!.. Нечего с сослагательным наклонением баловаться! Пронесло, и слава богу. Мне еще Элю из притона за шкирку вытаскивать. Несмотря на клятвенное обещание, данное хозяйскому сыну, я и не думала ограничиваться наблюдением. Бурлящая возмущением цыганская кровь настоятельно требовала активных действий. К тому же табличка, мелькнувшая на покосившемся от времени двухэтажном шлакоблочном строении, весьма отдаленно напоминающем жилой дом, сообщала, что я на месте. Вот она, Саранская, 15.

Вытащив из кармана газовый пистолет, я решительно сменила патроны с перцовых на нервно-паралитические, приобретенные по жуткому блату. Таких в продаже не встретишь – убойная штука. Одним выстрелом в закрытом помещении можно взвод хулиганья нейтрализовать. Главное – самой не надышаться!

Очутившись на вольном воздухе, я первым делом прислушалась к тишине, изредка нарушаемой лаем цепных волкодавов из частного сектора. Подозрительно. Насколько я знала, тусовки компаний, подобных той, в которую так страстно стремилась моя подопечная, всегда сопровождаются оглушительными децибелами. Очень подозрительно. Свет в квартире есть – пробивается сквозь задернутые багровые шторы, а музыки нет. Обкурились-наширялись и лежат в тихом кайфе? Ох, вряд ли… Скорее уж явку сменили. Но почему не выключили свет?