Галина Романова - Жизнь нежна

— А-аа, ну ты голова, Вер, — не хотел, да признал Прохоров, и тут же решил подлизаться: — За что и люблю!

— Ну, а ты думал! — Лесть ей понравилась, и она продолжила рассказ.

В собесе ее адресом снабдили без особого напряжения с ее стороны. Маленькая ложь, и все — адресок в кармане. Что показалось странным, так это то, что никто у нее даже документов не спросил. Достаточно оказалось приветливой улыбки и шоколадного торта.

— Короче, приехала я в эту деревню. Нашла старика. Мы с ним даже чай попили. И он провожать меня до ворот вышел. Милый такой старикашка. Очень умный, наблюдательный, приветливый. А потом…

— Что потом?!

Прохоров вытянулся струной в ее сторону.

— А потом мне звонит какой-то мудак, представляется следователем Вороновым и приглашает для беседы в милицию. Сегодня к одиннадцати я должна быть там, представляешь! — Вера снова захныкала. — Без адвоката не пойду, Витальча! Отцу, что ли, позвонить, а?

— Не надо отцу, с ума сошла! — суеверно замахал он на нее руками. — Сейчас позвоню нашему юристу, он тебя сопроводит. Грамотный парень. Папаше твоему только повод дай, начнет, заведется месяца на три. И я получу ни за что.

— А ты тут при чем?!

— Как при чем? Как при чем? Скажет, бабу дома удержать не можешь, она у тебя таскается, хрен знает где, раз. А потом вспомнит, что ты из-за меня к этому старику поехала. Кстати, а в какой связи следователь-то звонил? Разве тебе нельзя было в деревню съездить? Не понятно.

— Не понятно ему, — вздохнула Вера с горечью. — Помер дед-то, понятно! Тем же днем, что я к нему ездила, и помер.

— Да ты что?! — Прохоров аж голову в плечи вжал. — Как помер? От чего? Инсульт?

— Если бы… — Вера рванула к газовой плите, сунула нос в пустую турку, проворчала, что он один опять все выхлестал, и только потом, не поворачиваясь, с ужасом произнесла: — Топором ему, Витальча, кто-то горло вскрыл, вот так-то!

— А-аа… А ты-то тут при чем?! На тебя-то как вышли?!

— Тетки из собеса опознали меня по фотографии. Все следователю рассказали, что я назвалась сотрудницей нотариальной конторы. Про торт только сучки забыли сказать! И про то, что преступную халатность проявили, не спросив у меня документов, удостоверяющих личность… Но их за это не посадят, а вот у меня могут быть неприятности.

— Так, так, так… Как же теперь… Что же делать-то… — забормотал Прохоров, молниеносно проворачивая в голове варианты возможных последствий.

Что он может выиграть, если Верку посадят, и что может потерять в этом же случае, а?

Проигрыш невелик, если дед не успел ей ничего сообщить такого. Как раз наоборот, если ее посадят, он останется совершенно один и в квартире, и в машине. Станет сам вершить свою судьбу без ее ежедневного назойливого бесполезного присутствия. Не перед кем будет отчитываться, некого побаиваться. Папа ее…

А что папа? Что папа? Тот только будет заинтересован в том, чтобы Прохоров дождался свою жену-арестантку. Возможно, станет баловать его, умасливать, чтобы он не развелся с Верой раньше времени и не побоялся клейма «мужа уголовницы».

Но возможны также и подвохи со стороны главы благородного семейства.

Что помешает ему вплести в дело об убийстве старика имя своего зятя? Возьмет и наплетет с три короба, мол, дочка поехала узнать то-то и то-то, а зять, перепугавшись, взял и убил старика. А перепугаться он, мол, мог только в том случае, если был замешан в убийстве Зои Хаустовой.

О-ооо, как дело-то можно повернуть! Как можно его переиначить-то…

— Вер, а что хоть дед-то тебе перед смертью успел сказать? Ты же не для того, чтобы чай с ним попить, туда поехала? Сказал что или нет?

— Тебе-то что! — фыркнула жена, скроив такую противно-загадочную физиономию, что так бы и дал по ней ладонью.

— Как это мне что! Мою жену вызывает следователь!..

— Моего мужа тоже вызывали, — перебила она его ядовито.

— Нет, Вер, это не разговор у нас с тобой получается.

Ему надо было во что бы то ни стало вытянуть из нее правду. Вытрясти, выбить, наконец, но знать он должен.

— А вот хрен тебе! — Ее изящный кукиш завис у него перед глазами, поворачиваясь то влево, то вправо. — Эта информация громадных денег стоит. Чтобы я тебе ее за просто так выдала?! Нет уж. Единственное, в чем могу тебя успокоить, так это то, что ты в этом деле ну никак не запятнал себя. Никто и нигде тебя не видел, Витальча. Можешь успокоиться.

И сорвавшись со стула, Верка помчалась в ванную, на ходу срывая с себя ночную пижаму.

Вот сука, думал Прохоров, глядя с досадой ей вслед. Отвратительная мелкая сука. Теперь еще вздумает шантажом денег себе заработать, идиотка! Не просто же так она про дорогостоящую информацию разговор завела? Не просто так. Значит, сложился уже у нее в ее тупой бабьей башке какой-то план по выуживанию денег с того, кто приезжал все же в фирму в тот вечер, когда была убита Зоя.

Кто это может быть?! Кто?!

Кто-то серьезный и страшный, который ни перед чем не остановится, чтобы обезопасить себя. Она хоть — эта глупая голозадая его жена — понимает, с кем собралась играть в игру под названием шантаж? Понимает, что может пополнить список жертв?

А, да черт с ней! Прохоров с досадой махнул рукой, обводя взглядом дорогущую просторную кухню. В любом случае, он станет владеть этим, случись что с Веркой. Завещания она не оставляла. Все в приметы верила. Говорила, что если завещание составить, то смерть так и станет ходить за ней по пятам. Папа ее поначалу не поддержал, но потом смирился с мракобесием своей дочурки.

А ему — Виталию — что теперь остается делать? Только ждать. Ждать любого исхода этой жуткой истории. Либо Верку посадят, либо убьют, третьего не дано при ее мозгах. Отца она, который сумел бы ее обезопасить, впутывать пока не станет из боязни оказаться под замком в его подвале.

Остается только ждать. В любом случае он не окажется проигравшим. Нет, одно все же его печалило — Антон Панов как-то очень непроизвольно перекочевывал из разряда подозреваемых в разряд пострадавших. А значит, мог в скором времени оказаться дома. И Полины стройный силуэт для Прохорова так и останется предметом несбыточной вожделенной мечты.

Что можно было предпринять в таком случае?

Он почесал затылок, нахмурившись.

Предпринять можно только одно — поспешить!..

Напрасно он выбрался из дома на улицу с ноутбуком. Не подумал, решив укрыться в беседке от хлопающих дверей и визгливой брани Тайки, что здесь может быть так душно.

Сергей раздраженно закрыл крышку компьютера, откинулся на спинку мягкого кресла и далеко вперед вытянул ноги. Взгляд, поблуждав по безобразно выкошенному, плешинами, газону, сместился на соседний дом.

Молодое загорелое тело соседки все утро маячило на балконе.