Ольга Лаврова - Черный Маклер

- Кому ж вы тогда шубы брали? Самому вроде маловаты будут?

- Показаний не даю. Сказал - все. Точка. Силин.

Ну и шут с ним. Не больно нужны его показания, раз взят с поличным.

Однако чем-то же надо заняться пока что? Вон Зинаида уже отстрелялась со следами на пустыре.

- Замерила, сфотографировала?

- Да. Тот "Москвич" приезжал часа два назад. Как обут задержанный?

- Полуботинки на коже, стоптаны наружу, мысок тупой, размер этак сорок пятый, - не раздумывая ответил он.

- Таких следов там нет. Но Силин мог шагнуть из машины прямо на шлак.

- Сколько стояла машина?

- Недолго. Скажем, десять минут. Сними с него обувь. Причем бережно, дабы не отрясти прах с его ног. Прах мне нужен для экспертизы.

- А как я отправлю его в камеру? Босиком?

- Раздобудь обувку у здешних.

- Зинуля, - Томин сделал умильную физиономию, - давай проявим особую оперативность!

- Ну?

Он выложил просьбу. Пока Силину в милиции откатают пальцы, да пошлют в дактокартотеку, да пришлют ответ... Словом, у Зинули в следственном чемодане все есть. И пусть она возьмет свою лупу и за десять минут - по минуте на пальчик - выведет формулу отпечатков. Она же все эти узоры, петли, завиточки знает по номерам!

- Ну, допустим, раз тебе не терпится. А дальше?

- Дальше я немного посуечусь, авось толк выйдет.

Откатать пальцы поручили одному из сотрудников милиции, которые все равно стояли без дела, и Кибрит, устроившись на ящике, считала витки и спирали, а Томин гладил оглушительно мурлыкавшую кошку и созерцал невежливого верзилу сквозь частые переплеты застекленной перегородки. Не ожидал он засыпаться. И вдруг ту-ту и опять тюрьма, и горит полночная звезда. Телефон находился подле него в конторе. Не годится. Надо связаться из оперативной машины.

По радиотелефону Томин передал в картотеку формулу. Да, судимый, ответили ему, отбывал там-то. Еще раз позвонил - дежурному на Петровку. Дежурный заказал "молнию" с начальником колонии. И через полчаса Томин знал, на каком масле Силина изжарить.

Войдя в контору, прежде всего проверил себя. Обувь Силина он описал верно. Присел к столу, где лежали злосчастные шубы. Грубую веревку, которой был завязан мешок, Зина собственноручно перерезала так, чтобы узел сохранился в неприкосновенности. Этот узел ей почему-то приглянулся.

- Ну, Силин, не надумали поговорить? Как, кстати, ваше имя-отчество?

Зыркнул мрачно исподлобья.

- Имя-отчество теперь не понадобится. "Силин, встаньте!", "Силин, сядьте!", "Силин, отвечайте!" - и весь разговор!

- Попрошу вас разуться.

- Это зачем? Если в расход - так вроде еще не заслужил.

- Будем научно изучать ваш жизненный путь. Осторожно, чтобы не осыпалась грязь.

Появился сторож с ботиночной коробкой. Томин вынул оттуда пару теннисных тапочек. Силин через силу пошутил:

- Заживо в белые тапочки. Чудеса!

Обулся, пошевелил пальцами: тапочки были тесноваты. Томин упаковал его грязные ботинки. Извлек бланки протокола.

- Положите-ка вы свой протокольчик обратно в карман.

- Прежде его составить надо. Вы сегодня, как большой начальник. Будете посиживать, а мы вам документы на подпись.

Просто так покалякать Силин не отказывался.

- Значит, без меня дело не идет?

- Какая же свадьба без жениха? Да еще и сваты попрятались.

- Сваты? - Силин понял намек.

- А то нет? На такой свадьбе, да чтобы без сватов?

- Сваты тому нужны, у кого свой котелок не варит!

Тут кстати подвернулась, наверно, не без дела пришедшая Зина.

- Вона! - обрадовался Силин поводу сменить тему. - И невеста пожаловала! На этой желаю жениться! Точка. Силин.

- А как же Галина Петровна, которая ждет вас в Днепропетровске? - выложил свой козырь Томин. - Ведь обещали: отбуду срок - и прямо к тебе! Что вас понесло в Москву, Силин?

С минуту тот молчал, ошеломленный, потом лицо побагровело, он вскочил, стал рваться из рук милиционеров.

- Сволочи! Пусти! Я побегу, давай в меня стреляй! Убивай! Пусти, я побегу!..

Но надежда Томина, что он, сорвавшись, все выложит по принципу - нате меня, ешьте, - не оправдалась.

Было зябко и мутно на безлюдных улицах, наплывал серый туман, когда оперативная машина, проявив галантность, затормозила у Зининого дома. Она знала, что станет сейчас вопреки здравому смыслу пить кофе, а затем ляжет спать. Шурик помаргивал с сиротливым видом - буфет на Петровке еще не работал.

- Если хочешь, подогрею тебе котлету.

- Да ну?!

Съел котлету, вчерашнее пюре, полбанки горчицы и три бублика, которые она выдержала ради гурманства в духовке. После кофе его совсем разморило, готов был притулиться тут же, на кухне.

- Куда Пал Палыч делся? - спросила Зина, выпроваживая его за дверь. Трубку не снимает.

- Начальство ткнуло ему в зубы отдельное требование.

* * *

Отдельным требованием на юридическом языке называется просьба из отдельного места, предполагающая, что квалифицированный следователь произведет такие-то и такие-то официальные действия и известит о них отправителя. А что там произошло, кто кого и за что - об этом можно не сообщать. Следователю оно, собственно, без разницы.

Знаменскому не раз доводилось рассылать отдельные требования, но когда случалось самому их выполнять, то тяготила неосмысленность прилагаемых усилий.

В камере хранения Рижского вокзала он получил не принадлежащий ему чемодан, который в сопровождении двух граждан отнес к дежурному вокзальной милиции. Там чемодан был вскрыт, Знаменский вынул из него несвежую мужскую рубашку, пару шлепанцев, свитер, бутылку сухого вина и матерчатый кошель с пришитой вместо застежки металлической пуговицей, хранивший 38 рублей и пачку писем.

Тут он позволил себе упростить процедуру, занеся в протокол, что "изъяты письма, которые не развязывались и не листались, а были тут же упакованы и опечатаны сургучной печатью "Отделение милиции Рижского вокзала No 3" в присутствии вышеуказанных понятых". Затем Знаменский опечатал и чемодан, оставив его под расписку дежурному.

А вечером отправился на другой вокзал и проскучал полночи до Калуги. В Калуге сел на местный автобус. Отсчитал шестнадцать остановок, вышел на семнадцатой. Как было велено, двинулся вперед, в трехстах метрах за колодцем повернул в проулок и постучал в покрашенный грязно-синей краской одноэтажный домик. Было раннее утро.

Записал рассказ заспанной женщины, что Яша - ее троюродный брат, где он находится сейчас, она не знает, а костюм, в котором он приезжал на майские дни, она по его просьбе, хоть и с большим опозданием, сдала в райцентре в чистку. "С моих слов записано верно и мной прочитано. Сахарова В. С.".

Четверть часа шагал Знаменский вокруг длинной лужи в проулке, пока женщина одевалась, чтобы ехать с ним в райцентр. Восемь остановок в тряском автобусе. Пункт химчистки. Изъятие костюма. На левой поле пиджака выше кармана обнаружилась прореха с ровными необтрепанными краями, неловко стянутая ниткой. Сахарова обиделась предположением, что штопала она: "Не безрукая я, чтоб так-то зашить, сикось-накось!"