Ольга Лаврова - Шантаж

- Я как-то читал в газетах "Положение о предварительном заключении". Насколько помню, юмор не запрещался.

"Ну-ну... А пальцы свои худые сцепил так, что костяшки побелели. Что-то ты мне не нравишься".

И Знаменский сказал с нажимом, доверясь интуиции:

- Чем пуще вы изображаете веселье, тем сильнее я подозреваю, что есть что-то, о чем вам не хочется... а то и боязно говорить.

Миркин отозвался нервной ухмылкой.

- Гражданин следователь, давайте не будем трепать друг другу нервы: всякие неопределенные угрозы и прочее... Застукали вы меня случайно - тряхнули этого дурака из "Ангары", он и накапал. А больше у вас ничего особенного нет, и за мной ничего нет, не о чем и толковать. Если желаете, пожалуйста, о погоде, о жизни, об искусстве.

- Хотите "потолковать за жизнь"? Тоже неудобная для вас тема. Три года вы торговали возле Столешникова в газетном киоске. И вдруг стали приемщиком в пункте скупки золота у населения. Как это вдруг переквалифицировались? Нетрудно было?

"И во сколько тебе обошлось это место? Чем ты за него заплатил или платишь?"

Ответ последовал с заминкой.

- Рассуждая логически - раз я здесь, стало быть, оказалось трудно. Не справился. Не оправдал доверия.

Всплеск настороженности Пал Палыч облек внешне в форму досадливо-равнодушную:

- Чьего доверия?

- Полагаю, вы знакомы с основами философии, - меланхолически протянул Миркин. - Я тоже в свое время любил брошюрки читать. Так вот ученые пишут, что любая истина относительна. Другими словами, ничего до конца узнать нельзя, всегда что-нибудь останется темным.

Знаменский положенными словами занес ответ в протокол, захлопнул папку и, обогнув стол, встал напротив Миркина. Тот тоже поднялся, но чувствовал, что разговор еще не завершен.

- Намерен дать вам совет.

- Дружеский, разумеется, - хмыкнул Миркин, снова сероглазый.

- Полезный. Когда мне намекают, что не шибко умен или кишка тонка, я, знаете, не обижаюсь. Но - беру на заметку. Намекать позволяют себе люди: а) просто глупые; б) без меры самонадеянные; в) надеющиеся на сильных покровителей. Запомнили квалификацию? И каждый из них при этом упускает из виду, что задевает в моем лице организацию, которая - если взъярится - всякую тьму высветит и всякую истину добудет, наплевав на ваши основы философии!

Тирада не содержала лукавства. Она в общем-то соответствовала действительности - при условии, если организация взъярится. Яриться же против Миркина смешно.

Пал Палыч отпустил его с миром, досадуя, скорее, на Мишу Токарева, который не вооружил следователя увесистыми фактами.

"Где же хваленая въедливость? Или я его переоценил? Или он меня вообразив, что я на голом месте способен провести гениальный допрос".

В проходной тюрьмы Знаменский отметил время: четверть пятого. Уже пять минут ждет Миркина под часами "Наташа, страдающая от безденежья".

Мифическая Наташа была мужского пола, средних лет, среднего роста и среднего же умственного уровня. Между приятелей известная под кличкой Чистодел.

Он топтался под часами, пока не лопнуло терпенье. Борис обычно не опаздывал. Может, приболел? Чистодел двинул к телефонной будке.

- Миркина, пожалуйста. - Не расслышав ответа, повторил: - Товарища Миркина я прошу...

Он слушал, белесые бровки панически прыгали вверх-вниз.

- Как - арестовали, за что?!

Прахова рассказала. Дельно, обстоятельно. Помянула просьбу следователя позвонить и осведомилась, надо ли его ставить в известность, что Борисом интересовался... кстати, как вас по имени-отчеству?

Тут Чистодел торопливо заверил, что позвонит сам, трясущейся рукой записал продиктованный номер и, к разочарованию Праховой, повесил трубку.

А назавтра, когда над городом разливался великолепный закат, он маялся у окна в холле респектабельной гостиницы, ожидая Приезжего - так нейтрально велел себя именовать рискованный, опасный человек, периодически появлявшийся в серенькой жизни Чистодела. И короткие эти встречи нагоняли на Чистодела одновременно страх и восторг и поднимали в собственных глазах на геройскую почти высоту.

Но сегодня... Ох, как не с руки ему встречаться с Приезжим!

Однако тот уже надвигается кошачьей своей походкой, уже рядом. Чистодел поздоровался и опустился мешковатым задом на заграничный, неестественной длины диван - неровен час ноги откажут.

Приезжий сел рядом, оттенив неказистость собеседника.

- Ну?

- Лажа... - шепнул Чистодел.

- Точнее.

- В общем... не могу я товар взять.

Приезжий мимолетно улыбнулся струившейся мимо девице.

- Ты меня из Магадана вызвал шутки шутить?

- Да чтоб я сдох... Какие шутки! Человек, на которого я работал, сгорел.

- Приятно слышать. Ты тоже дымишься? - Приезжий поправил галстук, маскируя цепкий и стремительный огляд вокруг. Нет, в холле было "не мусорно".

- Я дымлюсь?! Да ни в жизнь! До меня им не добраться! - он сплюнул через левое плечо, но в тоне была убежденность.

- Тогда другого купца найди! - приказал Приезжий.

- Где его враз сыщешь... не семечки же... Недели бы хоть три...

- У меня командировка на четыре дня.

- За четыре дня - безнадега.

Чистоделу капельку полегчало. Показалось - труднейший рубеж позади. На секундочку показалось.

Приезжий заслонился от холла пестрым журналом с ближайшего столика и ударил в уши Чистодела свистящим угрожающим шепотом:

- Ты понимаешь, шкура, что ты наделал?! Ты меня вызвал - я прилетел. Я же не пустой! Во мне два кило. Что я теперь должен, как беременная сука, с товаром в брюхе мотаться, да? Нет уж, не выйдет! Бери, рассчитывайся, а дальше забота не моя!

Заячье сердце Чистодела застучало с перебоями.

- Да клянусь, если б я мог... Я на свои никогда не работал... У меня таких башлей в помине нет!

- Добудь!

Ай, до чего унизительно совсем терять себя и говорить, что добыть-то не у кого, - разве что на опохмелку. Но с Приезжим не похитришь, и Чистодел покаянно признался:

- Негде мне взять...

Лицо Приезжего отразило безграничное презрение.

- Я, ей-богу, не виноват, - заерзал Чистодел. - Он сделал заказ, я вам передал... и вдруг такая лажа... Были бы свои башли...

Приезжий кинул журнал.

- Ты что все - "башли", "лажа". Музыкант, что ли? Лабух?

- Да так... Немножко себе на барабане стучу.

- Где?

- Ну, ребята знакомые есть, зовут иногда на похороны подхалтурить. "Лабать жмурика" называется.

- Столичный коммерсант! Торгую золотом и немного стучу.

Чистодел, не расслышав издевательской интонации, наивно пояснил:

- Так то - бизнес, а это - на бутылку.

- А твой купец на чем доигрался? На кларнете и трубе?

- Не...- засмеялся Чистодел и опять ошибся, посчитав, что атмосфера разрядилась.

- Ах, тебе еще смешно, падла?! - осатанел Приезжий. - Мне люди товар доверили. Им твои лажи - пустой звук. Я должен вернуться - и деньги на бочку, иначе лучше самому либо под трактор, либо в прорубь! Понял, какие у меня тылы?!