Валерий Винокуров - Форвард платит за всё

В машине Вершинин протянул ему таблетки.

— Это полезно, проглоти сразу.

Лобов машинально взял таблетки, проглотил.

— Как это случилось? Вы ведь знаете, конечно, — спросил он после долгого молчания, когда машина уже выехала из больничного двора.

— Протек тормозной шланг, и тормоз провалился. Скорость была шестьдесят. Когда она поняла, что не сможет затормозить, направила машину на КамАЗ, чтоб никого не сбить... До этого тормоза были в порядке? — спросил Вершинин.

— По-моему да... Я уж давно не ездил, хотя...

— Когда последний раз?

— Позавчера... На стадион заезжал. За зарплатой. А до этого долго не ездил. Сегодня собирался... на базу... Но утром Вера попросила... и я на автобусе... со всеми...

— А на базу ты обычно ездил на своей машине?

— Всегда. Вера знала. Но вчера мы с ней поссорились, и сегодня, когда она попросила...

— Обнаружилось, что техосмотр ты еще не проходил.

— Весной никогда не получается. Сплошные поездки, сборы, я обычно в конце лета... А тут Вера права получила. Она сама все собиралась съездить в ГАИ...

— Видишь ли, — после паузы проговорил нерешительно Вершинин, — есть у нас подозрение, что шланг протек не сам по себе. Видимо, кто-то захотел, чтобы это произошло, а значит, знал, что на базу ты всегда ездишь на своей машине. И этот кто-то решил от тебя избавиться...

Лобов молчал.

— Мне кажется, — неожиданно сказал Вершинин, — что ты мне чего-то не рассказал. Ты что-то знаешь, но не хочешь говорить. Так или нет?

Они уже подъехали к дому. Лобов молчал.

— Извини, — сказал Вершинин, — понимаю, что тебе сейчас не до разговоров. Дети еще не знают?! Может быть, мне пойти с тобой?

Лобов отрицательно покачал головой. Вышел из машины.

— Я тебе завтра позвоню, — сказал Вершинин в открытое окно и уехал.

Лобов уже вошел в подъезд, когда что-то заставило его оглянуться. На другой стороне улицы стоял рослый парень в спортивной куртке. Какое-то напряжение угадывалось в его фигуре. Он делал вид, что ждет кого-то, но как только увидел, что Лобов смотрит на него, пошел по тротуару—не торопясь, но с некой нервозностью, будто вот-вот побежит.

Лобов взбежал на третий этаж, открыл дверь, прошел на кухню и выглянул в окно — утром он так же смотрел в это окно и видел, как Вера помахала ему рукой. Но теперь напротив подъезда стоял парень в спортивной куртке и смотрел вверх — прямо на окна квартиры Лобова. Алексей шарахнулся в сторону от окна.

В кухне стояла Маша.

— А где мама? — спросила она.

— Она уехала в командировку, — неожиданно для самого себя нашелся Алексей.

— Куда? — удивилась Маша.

— Недалеко, в область. А Юра где?

— Он у себя в комнате.

Алексей заглянул к сыну. Тот сидел в наушниках, слушая музыку.

— Давайте ужинать, — сказал Алексей.

Потом Маша мыла посуду, Юра в наушниках ушел к себе, а Алексей сидел за кухонным столом, глядя в одну точку. Маша с тревогой посматривала на него, продолжая хозяйничать.

— Я пойду лягу, — проговорил он. Встал и незаметно для дочери выглянул в окно; парень все еще стоял на том же месте.

Алексей прошел в спальню, не раздеваясь, прилег на кровать. Потом вдруг резко вскочил, подошел к окну. Парень стоял, как на посту. Алексей снова лег на кровать.

От ветерка, проникающего в форточку, слегка раскачивалась штора. Алексей завороженно смотрел на нее.

Темно. Тихо.

Вдруг входная дверь бесшумно подалась и стала открываться, но ее задержала цепочка. В щель проник огромный тесак. Взмах — и цепочка разлетелась на куски...

Восковая маска закрывала лицо неизвестного. Он направился в большую комнату. Из своей неожиданно выскочила Маша. Но тут же упала, сраженная ударом тесака. Кровь брызнула на белую скатерть, которая покрывала стол.

Убийца прошел в комнату Юры. Послышался слабый вскрик.

Алексей открыл глаза. Было тихо. Лишь по-прежнему покачивалась тюлевая штора от ветерка, проникающего в форточку.

Алексей приподнялся, сел на постели. Неожиданно дверь в спальню со скрипом отворилась. На пороге с окровавленным тесаком стоял убийца. Он двинулся на Алексея, замахнулся, ударил, но Алексею удалось увернуться, и тесак вонзился в кровать.

Алексей ударил убийцу сверху по голове, и тот обмяк, застыл на кровати. Алексей подошел к убийце, перевернул его и в ужасе отпрянул. Перед ним лежал Барсуков. Неожиданно Барсуков открыл глаза, захохотал, кинулся на Алексея и стал душить его. Алексей сопротивлялся, как мог, но Барсуков все сильнее и сильнее сжимал его в железных объятиях. Алексей захрипел, заметался по кровати, силясь сбросить с себя Барсукова...

— Папа! Папа! — раздался голос дочери.

Алексей открыл глаза. Маша стояла около кровати, испуганно глядя на него.

— Ты так стонал, метался по кровати, — тихо проговорила она

— А где мама? — машинально спросил Алексей: вдруг вспыхнула надежда, что и все... все предшествовавшее тоже окажется кошмарным сном.

Маша несколько секунд растерянно смотрела на отца.

— Ты же сам сказал, что она...

— Да-да. Извини, я забыл...

— Ты разденься... У тебя же завтра тренировка, — сказала дочь

Маша вышла из комнаты, столкнувшись в дверях с Юрой.

Сын долго смотрел на отца, который с трудом поднялся с кровати и нерешительно стянул с себя рубашку. Наконец Юра спросил:

— Папа, что случилось?

— Что случилось?! — повторил Алексей.

— С мамой что-то случилось? Она разбилась? — в упор спросил Юра.

— Откуда ты взял?! — крикнул Алексей.

— Машины нет... и я... я чувствую... — тихо ответил сын.

Алексей стоял неподвижно перед Юрой, не зная, что ему ответить.

Не выдержал, подошел к сыну, обнял его.

— Да... — прошептал он.

Маша стояла у двери и все слышала. В первую секунду она не могла выговорить ни слова, потом губы у нее задрожали, она отчаянно замотала головой.

— Нет! — прошептала она.

Давай не будем пока ничего говорить Маше, — шептал в спальне сыну Алексей, гладя его по голове и прижимая к себе.

— Папочка! — Маша ворвалась в спальню, кинулась к отцу. — Это неправда! Скажи, что это неправда! Папочка!..

Алексей обнял и ее. Он прижал к себе обоих детей, словно желая защитить от всех грядущих напастей. Дети плакали, уткнувшись ему в грудь. И он плакал, глядя поверх их голов на тюлевую штору, которая покачивалась от ветерка, проникающего через форточку.

Зеркало в прихожей квартиры Лобова было затянуто черной тканью. Из большой комнаты все вынесли, посредине стоял на столе гроб. Лицо Веры припудрили, затонировали. Казалось, она спала в обрамлении роз, уложенных вокруг головы.

Алексей сидел в комнате один. Из кухни зашла теща в черном платке.

— Ты еще посидишь?.. — тихо спросила она.

Алексей кивнул.

— Я до аптеки дойду... С Юрочкой...