Валерий Винокуров - Форвард платит за всё

Словно что-то подтолкнуло Алексея. Он быстро накинул спортивную куртку и выскочил из номера.

Когда Алексей выбежал из отеля на площадку для машин и посмотрел по сторонам, Знобишин уже шел по бульварчику направо от отеля — в сторону, противоположную стадиону «Бернабеу». Алексей двинулся в том же направлении.

Знобишин шел быстро, не оглядываясь, и это облегчало Лобову наблюдение. Но вот Знобишин свернул налево и оказался на противоположной от Лобова стороне улицы. Пока Лобов раздумывал, как пересечь бульварчик, оставаясь незамеченным, Знобишин свернул в узкую улочку и пропал.

Лобов побежал, уже не заботясь о том, чтобы не выдать себя, добежал до того места, где пропал Знобишин. Деться тому вроде бы было некуда, кроме как войти в деревянную дверь в глухой стене. Лобов толкнул дверь. Она поддалась. Сначала он попал в узкий полутемный коридор. Двинулся вперед и оказался в небольшом патио. Идти назад? В левом углу патио он увидел такую же дверь, за которой слышался шум. Лобов толкнул дверь, опять попал в узкий коридор, в конце которого виднелся свет, проникавший через матовое стекло двери. Дойдя до этой застекленной двери и открыв ее, Лобов снова оказался на Кастельяна, отель теперь находился справа от него. Лобов покрутился на месте, посмотрел назад, в коридор, которым только что прошел. Нигде и следа Знобишина не обнаружил. Не спеша он пошел к отелю и пересек улицу и бульварчик тогда, когда отель «Лус Паласио» оказался прямо перед ним. Каково же было его удивление, когда он увидел у входа в гостиницу Знобишина. Тот как ни в чем не бывало разговаривал с Барсуковым и Будинским. Лишь пакета у него не было.

Лобов не успел подойти к ним, как услышал:

— Алеша!

Обернулся и увидел Кармен.

— Где ты был? Я уже минут двадцать тебя ищу!

— Ну вот и нашелся! — обрадовался Будинский. — А то уж хотели объявлять розыск!

— Как ты?! — спросила Кармен. — Я все... все... уже знаю.

— Леша, на тренировку решили поехать в пять часов, — предупредил Барсуков. — Чтобы засветло поработать. Думаю, три часа ничего не решают, правда? Зато больше времени будет для отдыха.

Лобов кивнул.

— И у нас весь вечер свободный, — шепнула ему Кармен. — Мне надо в редакцию. Буду у тебя ровно в восемь.

— Хорошо, — согласился Лобов.

Тренировка не задалась. Все были какими-то вялыми, но Лобов особенно. Барсуков срывал зло на Лопареве и с трудом сдерживался, чтобы не орать на ребят.

К концу тренировки приехал Веселов, который встречался с представителями «Барселоны», прибывшими в Мадрид для уточнения деталей лобовского контракта. Переговоры, видимо, прошли успешно, Веселов сиял, как медный самовар.

— Ну, как поработали? — спросил он Барсукова, когда игроки уже покидали поле «Бернабеу».

— Плохо. Все были вареными, как яйца всмятку. А наш будущий барселонец особенно.

— За него ты не волнуйся. Как узнает о контракте, так завтра все отдаст. Они ему такие деньжищи выделяют, а под это дело я у них еще полмиллиона выторговал. Грамов будет в восторге. Николай Максимыч! — Веселов обратился к доктору, рядом с которым шел массажист! — Вы проследите, чтобы Лобова как следует подготовили к матчу. Вы меня поняли? И своему новому "массеру" объясните, договорились?

— Мне, что ли, объяснять? — игриво-обиженно скривил губы Земцов.

Но Веселов и не посмотрел на него.

— Все сделаем в лучшем виде, — сказал Гудовичев.

— Будет как огурчик! — радостно подтвердил Земцов, ничуть не смущенный тем явным пренебрежением, которое демонстрировал по отношению к нему замначальника Управления футбола. — А валюту когда давать будут? — спросил Земцов у Гудовичева.

— После матча, — буркнул доктор.

К автобусу Лобов и Знобишин шли рядом.

— Ты чего-то совсем расклеился, — сказал Знобишин. — Собраться надо. Надо зажать в себе боль, и она постепенно сама уйдет. У меня так было, когда мать умерла. Месяца два ничего не получалось, а потом...

— Ты куда сегодня из отеля бегал? — неожиданно спросил Лобов.

Знобишин от удивления осекся и замолк.

— Глазастый, — пробормотал он спустя несколько секунд. — А в чем дело-то?! — съежился Знобишин.

— Раз спрашиваю, значит надо, — жестко ответил Лобов.

— Кому надо-то?! — Знобишин усмехнулся. — Тебе могу признаться: погулять решил.

— Интересная прогулка, — процедил Лобов.

— Ты что, следил за мной? — еще больше удивился Знобишин.

— Да... — помедлив, обронил Лобов.

— Та-ак! — Знобишин оторопело смотрел на Лобова.

— Не заводись, а пораскинь своими цыплячьими мозгами, куда ты вляпался, идиот! — зло проговорил Лобов и быстро пошел к автобусу.

Он не сел на свое обычное место, а прошел в конец автобуса. Назмутдинов удивленно посмотрел ему вслед.

Напевая и радуясь неизвестно чему, массажист Земцов тоже прошел в конец автобуса, а не сел рядом с доктором.

— Свободно? — спросил массажист у Лобова.

— Занято! — хмуро буркнул Лобов.

— Жаль, — задетый столь неприветливым тоном, отозвался Земцов, вернулся и сел рядом с Гудовичевым.

Знобишин в оцепенении еще стоял на улице.

— Долго тебя ждать?! Олег, давай живо, — крикнул Барсуков.

Знобишин залез в автобус и медленно пошел по проходу. Около Лобова он остановился.

— Свободно?

— Садись! — Лобов сурово взглянул на Знобишина.

Несколько секунд они молчали. Автобус тронулся.

— Рассказывай все по порядку, — тихо приказал Лобов.

— А чего... — заикнулся было Знобишин, но Лобов его оборвал:

— Кому звонил по междугородке, о чем говорил с Бондаренко в стекляшке? Ты последний его видел живым... — Лобов вздохнул. — Допер теперь?!

— Допер... — помолчав, Знобишин наклонился к Лобову и зашептал ему в ухо: — Анаболики одному шведу обещал привезти. Мы еще в Барселоне встретились, он меня ужинать водил... В ресторанчик на набережной...

— Знаю, — прервал его Лобов.

— Чего ж тогда рассказывать, если ты все знаешь...

— Может быть, и не все...

— Ну, вот. Шведу этому и звонил в городок такой Хускварна. Там еще швейные машины выпускают. Он мне обещал привезти. Для сестры... Для нее я у Бондаренко тысячу занял. После смерти матери она совсем разболелась, чахнет с тоски. Вот и не знаю, чем порадовать. Бондаренко потребовал, чтобы часть долга я ему валютой отдал. Вот и рассказал ему про шведа. Он мне анаболики помог достать. За советские. Часть денег я ему тогда в стекляшке и отдал, а он мне — адрес, куда за анаболиками... И вдруг возвращаюсь — узнаю: сандалии он отбросил... Поначалу даже облегчение испытал — хоть и стыдно так говорить, но он меня уже с потрохами ел. За анаболики эти мне бы век с ним не расплатиться. Я уж их и везти не хотел. Сам знаешь, залетишь с ними — вовек не отмоешься. Ну, вот, — Знобишин вздохнул, — перед самым отъездом позвонил мне тип один. Приказал везти, а то, что Бондаренко должен, им потом отдать. И пригрозил... серьезно так... аргументированно...