Неизвестен Автор - Глубокое синее море

Керин Брук совершала свою прогулку по бакборту. Она, как всегда, выглядела изумительно - холодно и сдержанно. Увидев его, она улыбнулась.

- Ну как, изменилось что-нибудь в состоянии Красиски? - спросила она.

В этот момент мимо них поспешно прошел капитан Стин. Керин удивленно посмотрела ему вслед.

- Да, изменилось, - ответил Годдер. - Он умер... Повесился.

А может быть, это я его убил, подумал он про себя.

- О, какой ужас! - В ее глазах сразу появились слезы. - И как это несправедливо! Вся его жизнь была сплошной трагедией!

- Да, да, конечно, - ответил Годдер.

Она, казалось, ни в чем не сомневалась, ее не мучили никакие загадки, поэтому и у него не было ни малейшего намерения вызывать у нее те или иные подозрения. Она ему нравилась. В какой-то степени он чувствовал, что она так же одинока, как и он в последние пять месяцев, и он почувствовал потребность защитить ее, насколько это было в его силах.

Но от чего он хотел ее защитить? Разве смерть Красиски доказала, что он заблуждался? Разве эта смерть не была доказательством того, что все было действительно так, как ему и казалось? Что все было в точности спланировано заранее.

Недостатком этого плана было только то, что мысли Линда были слишком похожи на его собственные. С самого начала они мыслили в одном и том же направлении. Разумеется, смерть Майера от огнестрельного ранения и в присутствии пятерых свидетелей была много эффективней, чем была бы, например, от сердечного приступа, но если Линд почувствовал какие-то сомнения или подозрения, то он должен был действовать не так, как хотел вначале, а как заставили его сложившиеся обстоятельства. С корабля надо было убирать и Красиски, но вторичного фальшивого погребения делать уже было нельзя. Если Годдер при первом что-то заподозрил, то второе он должен был предвидеть. Значит, Красиски нужно было пожертвовать, и Линд хладнокровно убил его, чтобы залатать дырку, образовавшуюся в его планах.

Но это было еще далеко не все. Этот дьявол еще проверяет меня, подумал Годдер, и я чуть было не клюнул на его приманку. Ведь если бы я предвидел второй смертельный случай, точнее, второе погребение, то он должен был бы точно знать, как я буду реагировать. Я бы в этом случае знал, что меня специально пригласили как свидетеля и очень тщательно следил бы за тем, чтобы не заметить того, что должен был заметить. И, возможно, я не очень быстро среагировал. Если бы я чем-то дал ему понять, что не верю в смерть Красиски, то стало бы ясно, что этот человек убит совершенно напрасно, и мы теперь находимся на том же месте, на котором находились и вначале, но зато этот сукин сын уже успел меня основательно прощупать. Я уже не надежный свидетель, и он должен принять меры в отношении меня...

Здесь мысли его внезапно оборвались, так как он вновь почувствовал, что пахнет чем-то горелым. Он обратил внимание, что находится сейчас точно на том же месте, что и в прошлый раз, - у конца палубы у борта. Может быть, запах этот доносился откуда-то из иллюминатора столовой или камбуза? Он заглянул в один из иллюминаторов и потянул носом. Ничего подобного. Он понюхал и у люков. Но запаха гари не чувствовалось и здесь.

В это время Керин Брук поднялась из-за палубных надстроек.

- Как вы думаете, мистера Красиски тоже похоронят в море? - спросила она его.

- Вероятно, - ответил он. - Ведь, насколько я знаю, у него нет родственников.

Она с мрачным видом кивнула.

- Я люблю плавать на кораблях, - сказала она, - но на этом судне есть что-то такое, от чего я начинаю испытывать страх. Я понимаю, это звучит глупо...

- О, нет! Это вполне нормальная реакция, - ответил Годдер. - Смерть в открытом море всегда вызывает такие чувства. Ведь мы, как говорится, все сидим в одной лодке. - Он закурил сигарету. - Кстати, вы не знаете, что за груз находится на нашем корабле?

- Медные плиты и всякое другое, но главным образом, - хлопок. Несколько тысяч тюков - для японских фабрик.

Он кивнул. Она направилась дальше, а он остался стоять. Итак, хлопок... Великолепно! Только этого и не хватало!

К полудню легкий бриз совсем затих, и жара стала буквально адской. У всех было мрачное и недовольное настроение. На всех подействовал угнетающе второй смертельный случай, случившийся за столь короткий промежуток времени. Было сообщено, что погребение Красиски состоится завтра в четыре часа дня. Все были раздражены и слегка возбуждены. На нижней палубе даже разгорелась драка: Рафферти, каютный стюард, избил одного из механиков, и Линд был вынужден наложить на его лицо шов.

В начале двенадцатого в машинном отделении снова произошла авария, и "Леандр" остановился посреди свинцово-серого моря. Опять там что-то перегрелось, объяснил Барсет, но шеф надеется, что через час все будет в порядке. Тем не менее прошло более двух часов, а корабль не двигался с места. К обеду никто не вышел. Судя по всему, обе дамы лежали в своих каютах под вентиляторами. Годдер прогуливался по средней палубе, постоянно потягивая носом воздух и изучая вентиляторы на грузовой палубе. В начале второго он наконец заметил тонкую струйку дыма, которая выходила из третьего вентилятора со стороны бакборта. Теперь у него не осталось сомнений. Груз, находившийся в трюме, горел.

Где-то в глубинах трюма номер три тлел тюк с хлопком. Это напоминало раковые клетки, которые медленно размножаются и расширяются в объеме. Не было исключено, что этот тюк тлел уже тогда, когда он Годдер, появился на корабле, и для этого было достаточно одной неряшливо брошенной на палубу сигареты, которая упала в щель люка и проникла в трюм. Поэтому могли пройти еще дни и даже недели, прежде чем этот очаг пожара превратится в бушующее пламя и начнет пожирать весь корабль.

Интересно, знал ли об этом капитан? Если у него в трюмах не было автоматического огнетушителя, то оставалось только воздеть руки к небесам и молиться Господу Богу. А если тлеющий тюк находился где-то на дне, то нужно было залить весь отсек.

По трапу спустился Спаркс, который сделал легкое движение головой куда-то вверх.

- Капитан просит, чтобы вы зашли к нему.

Годдер смотрел на него секунд тридцать - молча и с каким-то высокомерием и наигранным презрением.

- Должно быть, вы неправильно перевели, - наконец сказал он. Если этот выродок считает, что все янки - вонючие свиньи, то зачем его в этом разочаровывать.

Не дрогнув и мускулом, радист повторил просьбу капитана на испанском языке, которую Годдер прекрасно понял.

- Большое спасибо, - сказал он. - Хотя речь была не о языке, а о манерах. - С этими словами он начал подниматься по трапу на верхнюю палубу.

Стин выглядел озабоченным, но тем не менее с подчеркнутым равнодушием предложил Годдеру присесть. Прежде чем он смог начать разговор, кто-то постучал в дверь. Это был мистер Паргорас, главный инженер, лысый смуглый человек в штанах цвета хаки, которые были мокры от пота.