Неизвестен Автор - Глубокое синее море

- Надеюсь, ты ни с кем не делилась своими сомнениями?

- Нет, только с капитаном. За завтраком.

Теперь, видимо, было уже слишком поздно, но попытку - хотя и безнадежную - он все-таки должен был сделать:

- И все же твоя теория имеет одну досадную ошибку, - сказал он несколько высокомерно. - Если ты считаешь, что это был всего лишь спектакль, то почему же, в таком случае, Красиски покончил с собой?

- А разве мы знаем, что он это сделал? Ведь это тоже могло быть спектаклем!

- Мне не очень хочется вносить поправки в твой сценарий, но Красиски мертв. Я сам помогал укладывать его труп на койку. Его тело было не только холодным, но и успело уже застыть.

- А, я полагаю, это кое-что объясняет.

Да, теперь было уже слишком поздно. Даже если она и закроет свой рот на замок. И все же: предупредить ее или нет? Он вздохнул.

- Если это действительно так, как ты думаешь, - хотя я уверен на все сто процентов, что это не так, - то ты слишком далеко сунула свою голову. Я бы посоветовал тебе не подходить вечером близко к поручням, а запираться и сидеть в своей каюте.

- Но ведь я сказала об этом только капитану.

А капитан не станет марать свои руки в такой грязи, потому что слишком набожный человек, подумал он. Красиски был образованный польский еврей, а Линд высокий и сильный парень, понимающий юмор, особенно когда начинал врачевать людей...

Он извинился и прошел в свою каюту. Он считал, что сделал все, что мог. Кроме того, капитан Стин мог и не быть замешан в заговоре.

Если уж она догадалась, как можно получить капельки крови изо рта Майера, то почему она не совершила еще один шаг вперед и не сделала выводов из ясно вытекающих из этого обстоятельства фактов? А самое главное - почему она не смогла определить - кто есть кто? Кровь на рубашке была, видимо, в маленьком баллончике на груди, спрятанном под рубашкой, который Майер проткнул своим крошечным шилом, которое держал в руке, а во время второго выстрела драматически прижал к груди. Да, не повезло Майеру: ведь он уронил это шило в своей каюте. И это практически было единственной ошибкой во всей драме.

Годдер случайно наступил на это шило, увидел его на полу и оттолкнул ногой к переборке. А Линд, который в это время мыл руки в умывальнике, мог видеть это в зеркале. Вместе с замечаниями Годдера о темноватой крови эта мелочь и могла стать причиной смерти Красиски. Все остальное было сделано очень легко.

По меньшей мере полторы минуты Линд и Майер были в каюте одни, пока Годдер бегал за санитарным ящиком. "Кровь" могла быть припрятана в каком-нибудь сосуде, спрятанном в кровати. Сделать это проблемы не составляло. А уж приборами и инструментами Линд был оснащен прекрасно.

Все остальное - актерская игра. Крик Красиски должен был приколоть внимание присутствующих, пока первые - холостые патроны - не были пущены в сторону Майера. Потом зрителей приковала реакция Майера. Линд схватил руку Красиски и поднял ее вверх, причем снова нажал на курок - на этот раз патроны были уже настоящими, - так что осколки лампы и зеркала разлетелись по всей комнате, что сразу придало всей сцене правдивый вид.

Но сейчас уже все это было неважно. Проблемой был Стин. Если он был вместе с ними, то миссис Леннокс подписала себе, а также тем лицам, с которыми она предположительно говорила на эту тему, смертный приговор. Если же капитан не участвовал в этом, то и в данном случае можно было рассчитывать на две неприятные и могущие иметь тяжелые последствия возможности.

Одна заключалась в том, что он теперь был подозрительным и в то же время наивным. Он не догадался бы сделать обыск на всем корабле. А с другой стороны, если силы Линда были достаточно мощными, то дело неминуемо должно было кончиться насилием, так как при обыске неминуемо было бы доказано участие Линда в этой афере и тот не смог бы выкрутиться.

Другая неприятная возможность заключалась в том, что капитан не станет ничего предпринимать, пока корабль находится в открытом море, а Линд в то же время уже узнал о разговоре капитана с Мадлен Леннокс. Ее разговор мог подслушать и Рафферти, и Барсет.

Да, но пожар? Ведь самым вероятным убежищем Майера на корабле были промежуточные коридоры третьего трюма. Они находились как раз под той каютой, где его зашивали в парусину. Оттуда его легко можно было препроводить в трюм и наоборот. Вряд ли они посмели бы рискнуть препроводить его через весь корабль в какой-нибудь другой тайник.

Да, но что будет, если дым и жара выгонят его из этого тайника?

Годдер выругался и закурил сигарету, чтобы стряхнуть неприятное чувство. Ведь в конечном итоге он ничего не знал. Возможно, что он все это вообразил. И словно в подтверждение этой возможности корпус "Леандра" задрожал, заработали машины, и корабль снова двинулся в путь. Почему обязательно на этом старом корыте, которое бороздит сейчас воды океана, должны происходить такие ужасные вещи?

Два вентилятора в столовой с трудом разгоняли тяжелый спертый воздух. Смерть Красиски действовала на него так же угнетающе, как и духота, которой, казалось, не будет конца. Капитан Стин был еще более молчалив, чем обычно, и даже Линд не подбрасывал своих шуток. Когда Карл уронил тарелку, все обернулись и бросили на него свирепые взгляды. Рафферти с хмурым видом убрал осколки.

Керин Брук обратилась к капитану:

- В такую погоду приятно подумать о норвежских фиордах, не правда ли, капитан?

- Да, конечно. Я уже два года не был дома.

- Достаточно испытать хоть одну бурю в Северной Атлантике, чтобы эта жара показалась вам приятной, - бросил Линд.

- Вы совершенно правы, - поддержала его Мадлен Леннокс и рассказала, что ей как-то довелось попасть в бурю в Бискайском заливе, которая продолжалась три дня, и эта буря так измотала ее физически, что она была вынуждена потом все время за что-то держаться, даже находясь в постели.

- Простите меня, пожалуйста... - внезапно прошептал капитан. Годдер заметил, что тот сильно побледнел и, видимо, основательно испугался. Рукой он оперся о стол.

- В чем дело, кэп? - быстро спросил Линд.

Одновременно с Линдом Годдер вскочил на ноги, намереваясь оказать помощь капитану, который сперва навалился на плечо Керин, а потом соскользнул вниз. Обе женщины вскрикнули. Когда мужчины уложили капитана на полу, к нему подскочил Барсет.

- Носилки! Быстро! - приказал Линд.

Барсет исчез.

Глаза Стина были закрыты. Он тяжело дышал. Линд пощупал его пульс. Стин начал судорожно вздрагивать. Годдер прижал его покрепче обеими руками. Линд послал Керин к главному инженеру, чтобы тот прислал в каюту капитана баллон с кислородом. Вскоре Барсет вернулся с носилками. На них положили Стина, но он еще корчился от боли. Так им никак не удалось бы пронести его по узкому трапу наверх.