Наталья Андреева - Нить Ариадны

Стоп! А сама ты чем недавно занималась? Я принялась тереть перчаткой рот, так что вскоре стало больно. Запах табака, казалось, прилип к моим губам. Где-то в сумочке есть мятная жвачка…

В результате всех этих манипуляций я опоздала. Поэтому, оказавшись в лифте, схватилась за телефон. «Только экстренные», – высветилось на дисплее. Я торопливо стала набирать номер. Так, с телефоном в руке, я и вышла из лифта.

– Да? – ответил Петь.

Я подняла глаза: он стоял передо мной у открытой двери и держал возле уха мобильный. Мы посмотрели друг на друга и…

Я расплакалась и кинулась ему на шею.

– Арина, телефон… – прошептал он, обнимая меня.

– Что?

– Ты держишь в руке телефон. Мне идет вызов.

– Да-да…

Я и в самом деле этого не заметила.

– Все хорошо. – Петь погладил меня по плечам.

– Я опоздала… – со слезами на глазах сказала я.

– Ты жива… С тобой ничего не случилось… – Его руки гладили мою спину. – Или случилось? – Он отстранился и посмотрел мне в глаза.

Тут я сообразила, что мы стоим на лестничной клетке.

– Идем в дом, – попросила я. – Здесь холодно и неуютно.

Меня бережно, как хрустальную вазу, обняли за плечи и повели к дверям. Мне хотелось спросить: где ты был? Еще больше: с кем ты был?

Но я молчала. Ведь со мной сегодня тоже случилось многое. Я уходила от погони, за мной следили, меня целовал женатый мужчина. Не много ли для одного дня? Много, поэтому я не нашла слов, чтобы все объяснить Петю. Мне надо успокоиться и все осмыслить.

Я уже поняла, что моя жизнь изменилась, и началось это, когда…

А когда это началось?

Договоры, подписанные кровью, так просто не расторгаются. Можно, конечно, придумать какую-то хитрость, чтобы оставить черта с носом. Так бывает, но только не в нашей сказке. Потому что это очень страшная сказка. В ней дьявол согласился отпустить кукольника на волю и вернуть все его игрушки, но взамен предложил подписать другой договор. Когда кукольник его увидел, он пришел в ужас. Условия нового договора были таковы: вернуть все в обмен на одну только игрушку, но самую любимую, самую дорогую. Ее душа в обмен на душу мастера. И все, ты свободен! Даже заработанное золото навсегда останется с тобой! И никаких репрессий! Живи, наслаждайся жизнью! Это было великое искушение, и мастер всерьез задумался…

Я ведь вам уже рассказывала о своем одиночестве. Кроме Зайца Петя у меня никого нет. Чем же я занимаюсь с утра до вечера? Ничем. Безделье такая штука, что утомляет только с непривычки. Втянуться в него легко, и уж коли так случилось, другой жизни для себя уже не представляешь. Человек, вкусивший безделья, считай, потерян для общества. Он вряд ли возродится для трудовых подвигов, никогда не расцветет улыбкой при слове «корпоратив», ему не суждено получать каждое первое число месяца проездной на все виды транспорта, и в ресторанах его не тянет первым делом открыть меню на странице «бизнес-ланч». Все эти радости жизни ему недоступны.

Мысль о том, что надо с утра до вечера торчать на работе, приводит его в ужас. Меню он листает долго и со вкусом, покупки делает не спеша, с чувством, с толком, а не наскоком, как все работающие люди, и потом гордо несет домой одинокий фирменный пакет и непременный к нему подарок от магазина, носовой платок или тестер с новым кремом. Немножко полежать, немножко почитать, немножко посмотреть телевизор… Вымыть голову, сделать маникюр, примерить новое белье… Глядишь, и день прошел, и пусть он похож на все остальные дни как две капли воды, зато так спокойно. Это снежинки все разные, та же вода, но претерпевшая изменения в процессе кристаллизации. И рабочие будни такие же разные, процесс общения идет непрерывно, и неожиданности ждут на каждом шагу.

У Петя снежинки, у меня капли. Моя жизнь течет как река, плавно, а мужа кружит метель. Кому из нас лучше? Мне трудно ответить на этот вопрос. Но последнее время и мои капли превращаются в снежинки, с ними что-то происходит. Как только появились деньги, и меня подхватила, закружила метель.

Вскоре после того, как меня пытался соблазнить женатый мужчина, объявилась институтская подруга. Помните? Та самая, которая все время брала в долг, из-за чего мы с ней и расстались. Вдруг в моей квартире раздался телефонный звонок. Она позвонила на домашний, чему я ничуть не удивилась: за звонок на мобильный надо платить. Тем более что у нас разные операторы. Когда мы еще были подругами, я часто получала от нее эсэмэски типа: «положи деньги на мой счет», «все прозвонила, помоги», «перезвони, я без копейки», «дай в долг, погибаю». В конце концов мое терпение лопнуло. Я не положила ей денег в ответ на очередную отчаянную эсэмэску, и наше общение прекратилось.

И вдруг – звонок.

– Аришка, куда ты пропала?

Я пропала?! И сказано с обидой! Она сразу же поставила свои долги мне в вину!

– Я слышала ужасную новость: умерла Марина Ивановна.

Мама умерла летом, об этом писали во всех газетах, эта новость была в топе в Инете, и мне с трудом удалось погасить скандал. Ведь мама не просто умерла, а покончила с собой. И не оставила предсмертной записки. Представляете, как бесновалась желтая пресса? Подруга не могла этого не знать, но позвонила только сейчас. Почему?

– Извини, Аришка, я совсем закрутилась.

Поскольку она кругом в долгах, ей приходится крутиться. Вкалывать в трех местах и постоянно искать подработки. Выходных у нее практически не бывает. Я всегда представляла ее белкой в колесе. Я ее так и звала: Белка. Кстати, впервые услышав от меня «Белка», она подумала, что это из-за внешности: рыжих волос, огромных глаз, похожих на ягоды крыжовника, острой мордочки и невероятной худобы. У нее было длинное узкое тело, состоящее сплошь из острых углов. Когда Белка раздевалась на пляже до бикини, взгляд невольно притягивали ее выпирающие ребра. Но стоило только ее пожалеть, как ласковый зверек мгновенно превращался в хищного. Белка – прорва. Есть такой тип женщин. Куда они девают деньги, непонятно. Я никогда не видела у нее ни одной дорогой и, на мой взгляд, стоящей вещи. У нее всегда голодный взгляд, и в ресторане Белка готова съесть слона при условии, что за него платит не она. При этом Белка не поправляется ни на грамм. Это завод по сжиганию денег, работающий на полную мощность. Ее рот, накрашенный алой помадой, напоминает мне топку. Там сгорали деньги, и мои в том числе. Когда мы сидели в ресторане, я не могла оторвать взгляда от этого огромного огненного зева: она кидала туда еду и глотала, почти не жуя. Ее выпирающие ребра ходили при этом ходуном. Отчаянное зрелище!

Размышляя об этом весьма интересном явлении – женщина-прорва, я не раз задумывалась: почему? Потом поняла. У таких женщин нет дара терпения. Да-да, как хотите, но это дар. Награда ищет терпеливого. Того, кто умеет отказывать себе не только в том, что ему не по карману, но и в том, что по карману. Только тот, кто привык довольствоваться малым, может по достоинству оценить большое. Будь у Белки терпение, она не меняла бы с такой скоростью мужей, стремясь заполучить идеал, а воспитала бы, как я, лет за пятнадцать преданного мужчину, если не любящего, то понимающего. Я имею в виду Зайца Петя. Но ей бесполезно об этом говорить. Потому что она – прорва.