Борис Юлегин - Нить Ариадны… Каникулы во Франции

— Опять мечтаю поехать во Францию.

— Вы там бывали?

— Нет, конечно. Но мечтаю.

Эти путевые заметки могут и не стать исчерпывающим пособием для российских женщин, не нашедших на родине достойного спутника жизни. Скорее всего, этим зарисовкам не суждено оказаться и полным путеводителем по достопримечательностям столицы Франции. А уж тем более не откроют они ничего нового для тех, кто собрался доживать на чужбине.

Эти зафиксированные наблюдения и впечатления в большей степени адресованы тем, кому нравится путешествовать, кто умеет и хочет сравнивать жизнь там, в капитализме, и здесь, непонятно где, — уже не в социализме, но еще и не в капитализме. Тем, кто любит жизнь во всех ее проявлениях и доброжелательно относится к Франции. Тем, кто морально готов к поездке, но никак не решится сделать решающий и, как оказывается, совсем простой шаг.

Все достаточно неожиданно сошлось, образовалось и склеилось, будто бы само собой. Еще осенью мы и не помышляли о том, что можно встретить Новый год во Франции. В мыслях не было.

Но оказалось, что у Насти, нашей любимой племянницы из Подмосковья, это последняя возможность отдохнуть и посмотреть мир перед поступлением в институт. А Настин папа готов финансировать поездку любимой дочери, а заодно и жены. Выяснилось вдруг, что вновь, благодаря неожиданному и пока не отмененному решению Думы, намечаются длинные каникулы. И что нет здесь, в России, таких уж совсем неотложных дел. А наша любимая подруга Яна, недавно вышедшая замуж за француза из Южной Франции, каждый день по электронной почте умоляет приехать, привезти ей сигарет и книг на родном языке, а главное — поговорить по-русски. Так группа из четырех человек и сколотилась. Своего рода бригада МЧС по помощи соотечественникам за рубежом.

Все сложилось во времени, и в пространстве. Едем во Францию!

А на чем ехать и как быть с билетами? По дороге из Твери грех в Париже не остановиться, а как гостиница?

Потом до Тулузы — на чем? А это больше семисот километров. От Тулузы до нужной нам деревни еще семьдесят, но на вокзале обещают встретить на машинах. Главное для начала — получить визы. А все остальное — потом.

Хоть французы и не американцы, но тоже ребята не простые. С ними тоже надо держать ухо востро, чтобы и лишнего не ляпнуть, и не засмеяться некстати, и все хорошее про себя суметь рассказать. Знающие люди предупредили о тонкостях норова консульских служак, и заранее доброжелательно предсказали неудачу нашей попытки.

Возле каждого московского иностранного посольства снуют, трудятся представители страховых и туристических фирм. И здесь — не исключение. Помогают заполнить анкеты, заполняют полисы. Не бесплатно, конечно.

— Девушка, смотрите, мы еще были в странах Евросоюза, — радостно показываем странички паспортов со старыми визами, зная, что во многих случаях это помогает.

— Это что, Эстония и Латвия — страны Евросоюза? — с очевидной иронией в голосе показывает свою осведомленность наша помощница. — Лучше в консульстве и не упоминайте про них. Французы не любят новых членов Евросоюза, особенно мелких восточных, — посоветовала фирма.

Все оказалось проще, чем думалось, и чем нам предрекали. Визы оформили в один день. А ближе к Рождеству, как потом выяснилось, действительно появились проблемы. Но уже не у нас.

Автобусом добираться дольше и неудобнее. И не каждый день ходит. Но зато вроде бы дешевле. За месяц до поездки — билетов сколько хочешь. Хоть до Парижа, хоть напрямую до Тулузы. Это нам сказали в автобусных кассах аэропорта, что на Ленинградской дороге возле стадиона «Динамо».

Но цены оказались сопоставимыми с самолетом. А на самолет и выбор есть — хочешь утром, хочешь вечером, да по нескольку рейсов, да каждый день. К тому же выяснилось, что цена авиабилета до Парижа ниже, чем лететь в Сочи. Потом уже обнаружилось, что в связи с повсеместным отсутствием снега на горнолыжных курортах, многие «горнолыжники» решили рвануть в Париж. Но их здесь ожидал холодный душ — цены на авиабилеты в самый канун Рождества выросли в три раза.

— Девушка, а надо говорить, что мы в других странах Евросоюза были?

— Это что, Эстония-то с Латвией — члены Евросоюза? Лучше не надо, спросят — скажите, не спросят — молчите.

— А в других консульствах мы всегда говорили, и всегда это помогало.

— Не надо. И так в паспортах увидят. Очень они не любят новых членов Евросоюза.

Особенно мелких восточных. А как там, в Прибалтике, продолжают нарушать права русских?

— Это — смотря с чем сравнивать.

— А хотите, я назову вам страну, где права русских нарушаются больше всего?

— Не надо, не надо, знаем мы эту страну не хуже вас. Спасибо, девушка.

Конечно, лучше всего владеть французским языком. И наша подруга Яна Васильевна, вряд ли бы оказалась во Франции, если бы в школе и пединституте не учила французский. Что-то запомнилось, отложилось. Кто ж тогда знал, что эти знания пригодятся? Пригодились. А сейчас там доучивается. И государство ей за это доплачивает. За курс, а она сдала уже три курса, — по тысяче евро. Мелочь для мигранта, а воодушевляет и стимулирует. Неглупое государство. Даже странно как-то. Тебя учат, да еще и доплачивают за это.

Простому русскому туристу, не учившему французский в институте, тоже как-то надо разговаривать, если собрался во Францию. И тоненького разговорника для этого вполне достаточно. Надо только запомнить, что и когда говорить. А после сорока лет и это не просто.

Осознание того, что не все французы владеют русским, должно прочно закрепиться в памяти. Во французской деревне и по-английски не каждый говорит. Заучить хотя бы несколько выражений — святая обязанность российского туриста. Без этого — ну никак.

Потом, правда, оказалось, что и французы не лыком шиты. Многие из них знают несколько специфических русских слов. Это КГБ, ГУЛАГ, Калашников и водка. То есть, какая-то общая база для общения уже есть.

Итак, сначала несколько общих правил, выстраданных личным опытом.

Во-первых, французские слова произносятся совсем не так, как пишутся. Взять хотя бы их самый популярный автомобиль. С эмблемой ромбика. Пишется-то как: «Renault», а читается — Рено. Или название местечка, где построен самый высокий в мире виадук. Пишется «Millau», а произносится как Мь… И так каждое слово. Ни понять, ни запомнить невозможно. Да особо и не надо. Мы же не романы писать собираемся, а разговаривать.

Во-вторых, французская буква «R» читается совсем не так как наша «р». Поэтому даже ваши искренние «мерси» или «бонжур» французское ухо может не воспринять. «Р» произносится как нечто среднее между нашими «х» и «г». Близко к тому, как ростовчане произносят букву «г». Поэтому привычное для нас, почти родное, слово «оревуар», должно, оказывается, произноситься примерно как «огвуах».