Борис Юлегин - Нить Ариадны… Каникулы во Франции

Просто надо немного картавить. А наш бурлящий и раскатистый «оревуар» никто и не поймет.

В третьих, у французских слов ударение всегда на последнем слоге. И никаких исключений.

С учетом этих поправок надо выучить приветствия, извинения, выражения благодарности. Мерси, силь ву пле, бонжур, мадам, месье, пардон или эскюзи муа должны во Франции отскакивать от зубов как здесь, в России, отскакивают совсем другие слова. Это обязательный минимум. Лучше не к месту и с акцентом сказать «мерси» или «бонжур», чем не сказать вовсе. В противном случае откровенное удивление вашей невоспитанностью неизбежно. А то, что вы — русский, скрыть невозможно. Значит, родину опозорите.

Одна маленькая деталь. Чем дольше вы тянете последний слог в этих словах, тем ярче проявляете искреннюю радость от встречи.

И еще одно выражение всегда будет кстати. Это «са ва». Сказанное с вопросительной интонацией оно обозначит ваш интерес к делам собеседника, как, мол, дела у тебя, старина. А утвердительная форма скажет о том, что у вас все нормально, и нет поводов для беспокойства.

Никогда не помешает похвала собеседнику, его дому или стране. «Бон» — это хорошо. Отсюда и «бонжур» — хороший день, хорошего дня. Или «бон аппетит». А «тре бон» — очень хорошо. Но больше применимо к еде.

А «тре бьен» — хорошо для души. Если же вам что-то очень понравилось, то просто повторите несколько раз слово «тре» перед «бон» или «бьен», и французы оценят ваш восторг.

Не представляет труда вспомнить известные с детства выражения. Скажите в задумчивости: «Шерше ля фам» — «ищите женщину» — или «Де жа вю», мол, где-то и когда-то с вами это уже происходило, и почувствуете возросшую симпатию окружающих.

А если еще заучить известное выражение известного литературного героя «Месье, же не манж па си жур», то доставите удовольствие и себе, и людям. Вы жалуетесь, что несколько дней не ели, но французы по вашему лицу сразу определят, что это шутка. И вместе посмеетесь. У французов хорошее чувство юмора.

Хорошо бы еще заучить выражение «Кес ке сэ?». Так вы спрашиваете, удивляясь, мол, что это? Француз наверняка что-то ответит. Теперь вам надо согласно кивнуть головой и сказать «уи», что означает «да». Вот и диалог получится.

Мы и не подозреваем, как много знаем слов из незнакомого языка, даже не изучая французский. Вираж, вояж и макияж. Или пасьянс, что означает терпение. Или марьяж, — оказывается, по-французски — это свадьба. Пароль — это слово. Мезон — дом. Все известно.

Кстати, и слово «водка» совпадает. Только у них ударение не на том слоге, наверное, потому что отношение к напитку другое. А в слове «суп» и ударение совпадает. Чтобы эту тему логически закончить, следует напомнить, что наш тост «На — или за здоровье» звучит обыденно просто: «Санте!»

Ну а совпадение терминов театра, цирка, кино, кулинарии, парфюмерии просто потрясает несведущего.

Но и это еще не все. Теоретически может так случится, что французский собеседник вас поймет. И ответит.

Вот это будет настоящая драма. Потому, что понять быструю французскую речь чужаку невозможно. Нужно время, чтобы начать улавливать слова. Самый простой выход — следить за интонацией и в нужных местах согласно кивать и говорить «уи».

Мы с Мишелем, мужем Яны, ехали на его машине вдоль французского ухоженного поля. Вдруг он останавливает машину, показывает пальцем в сторону подлеска и возбужденно кричит при этом: «Дэнь, дэнь!»

— Уи, уи, — неуверенно соглашаюсь.

— Дэнь, дэнь, — упрямо повторяет Мишель.

Я ничего не понял, но и он понял, что я ничего не понял. Тупик какой-то.

Дома взяли в руки толстые словари. Мишель не сразу, но нашел то, что искал. Он, опытный охотник, оказывается, увидел лань. Но были у слова и три других значения. Последнее из них — «дурак (разговорн.)», то есть в разговорном языке. О чем он тогда кричал? До сих пор нет полной уверенности.

Как у нас края и области, так и во Франции регионы. Их двадцать два. Области у нас поделены на районы, а там регионы — на 95 департаментов. А вот дальше — самое интересное. В России недавно появились муниципальные образования, чтобы местное самоуправление не казалось пустым звуком. А там уже многие десятилетия в каждом департаменте — около трехсот коммун. Слово-то, какое! Мало того, что французы его придумали, так ведь и оставили для пользования. Каждая коммуна — это одна или несколько деревень. На всех уровнях начальство выбирается на 6 лет. В каждой коммуне — свой мэр. Тоже избранный народом. В нашей коммуне он ходит во фланелевой рубашке, потертых джинсах и сбитых кроссовках. Но дело свое знает и не ворует.

Это невероятно, но граждане безоговорочно верят своему государству. Мысль об обмане не приходит в голову даже нашим бывшим соотечественникам. Еще бы! Это государство выделяет им квартиры, платит за обучение языку, компенсирует расходы за коммуналку. А пособия, а бесплатное образование и медицина?

Верят не только государству в целом, но и каждому должностному лицу.

Здесь никто даже представить себе не может, что возможны договорные отношения и наличные расчеты с полицией или с чиновником. Смысла наших рассказов о многочисленных финансовых приключениях на российских дорогах французы просто не понимали, поскольку такого в их представлении быть не может. А бывшие соотечественники ностальгически вздыхали. Они чувствовали, что что-то все-таки безвозвратно потеряли, покинув родину.

Стюардесса по-французски объявила о скором приземлении в парижском аэропорту Шарль де Голль. Мы поняли последние слова и почувствовали возросшую уверенность в своих знаниях языка.

С правой стороны через иллюминатор видно, как параллельным курсом заходят на посадку еще 6 самолетов.

А с левой, как и в Москве, продолжает вставать солнце. Летим ведь на запад, вместе с солнышком.

В Париже нас никто не встречал. Даже таможенники. После Шереметьевской яростной бдительности, отсутствие здешней таможни задевало.

Необъятный комплекс аэропорта, огромное количество одновременно взлетающих и садящихся самолетов заставляли замирать сердца. Аэропорт Шереметьево в сравнении с этой махиной казался теперь детской игрушкой, настольным макетом юного конструктора.

Тщетно ожидая таможенников, чуть не прозевали свой багаж. До такси тридцать метров, и на двух тележках все шестнадцать багажных мест добираются, куда нужно. Вот он, воздух свободолюбивого Парижа, вот оно, обжигающее декабрьское солнце! Такое чувство, что приехали в знакомый город, что мы здесь уже были.

Говорят, такое чувство возникает у всех, кто сюда приезжает.

Когда-то давно, будущий президент США Джефферсон, сказал, что Париж — это вторая родина для каждого человека. Он, наверное, и не подозревал, насколько окажется прав.