Наталья Андреева - Нить Ариадны

– Но… – Теперь уже я потеряла дар речи от возмущения. Меня, как волка, обложили флажками, а после того, как я нашла-таки лазейку, упрекают в эгоизме!

– Что «но»? – зло спросила Белка.

– Ничего. – Я просто не находила слов, чтобы сказать ей, какая она подлая.

– Ты бросила меня с кучей долгов, и если бы не Руслан…

– Долгов?

– А дорогущие процедуры в СПА, на которые ты меня записала?! Сказав при этом: подарок. Я бы сама на них никогда не пошла, у меня таких денег нет! А счет за номер?

– Я его оплатила!

– А МОЙ номер? Ну, спасибо тебе за подарок! Какая же ты дрянь, Ариадна! Денег полно, а ты не прочь поживиться за счет безработной журналистки.

– Я вовсе не…

– Не звони мне больше, – глухо сказала Белка. И не удержалась: – Если бы ты знала, что мы с Русланом пережили! Тебя нигде нет, телефон не отвечает! Мы уж думали, что ты утонула. Что тебя украли бедуины. Акула съела. Гиду позвонили: у нас, мол, подруга пропала! Вызывайте спасателей! «Как, а вы разве не в курсе, что она поменяла билет? Справьтесь на рецепции: она сегодня в четыре выехала!»

– Белка…

– Что я тебе сделала? Ты хотя бы оглянись вокруг! Все остальные тоже люди, которым просто не повезло. Мы вынуждены работать, добывать себе кусок хлеба. Для нас и тысяча рублей деньги, в то время как для тебя – это чаевые в ресторане. Если ты не хочешь ничего замечать, можешь, по крайней мере, никого не напрягать?

– Могу.

– Зачем ты мне тогда позвонила?

– Это ты мне позвонила! – не выдержала я. – И мне очень хотелось спросить: зачем?

– Ты в своем уме?

– Ты же первая напросилась на встречу! Мы год прекрасно жили друг без друга…

Она швырнула трубку. Там теперь молчание.

– Белка! Эй, Белка! – тихонько позвала я.

Мне еще не верилось, что все, точка. В такие моменты я всегда бегу к Петю, чтобы спросить, права я или нет? Но у них с Белкой своя история, которую я не знаю. Ведь он встречал ее в аэропорту. Муж скажет, что я не права, а я вспомню, как он шел за ними по пятам, за ней и Русланом. Я совсем запуталась, понимаю только, что муж необъективен. Он мне непременно соврет. А с меня довольно вранья.

Еще я поняла, что Белка меня ненавидит. Она и раньше меня не очень жаловала, считала избалованной маменькиной дочкой, которой просто повезло. А уж теперь…

Я вдруг вспомнила, как мы, обнявшись, дрожали перед аудиторией, где самый злющий препод принимал экзамен, от которого зависело все. Так нам тогда казалось: от этого зависит все. Какие же мы были глупые! Боже! Белка отчаянно обнимала меня за плечи, пытаясь унять мою дрожь, а я изо всех сил сжимала ее руку с ледяными пальцами, пытаясь хоть немного согреть, чтобы ее мелкие беличьи зубы так не стучали.

– Все будет хорошо. Ты сдашь, – одеревеневшими губами шептала Белка.

Я ее не слышала. Но кивала. Так я давала понять, что и у нее тоже все будет хорошо. Мы обе сдали. Я тогда получила пятерку, она тройку, на что, пожав плечами, сказала:

– Ты, Аришка, в рубашке родилась. Везет так везет! Самый легкий билет.

У нее, разумеется, был «самый сложный». Хорошо, она не сказала, что мама устроила мне эту пятерку.

Потом я вспомнила, как мы поехали в Парк Горького отметить это дело. Сданную сессию и злющего препода, которого мы побороли. Я везением, она – своими знаниями. Мы отчаянно визжали на каруселях и ели мороженое в кафе, выбирая парней. Мы тогда могли выбирать: обе юные, дерзкие, стройные, она, как тростинка, я, как березка, она рыженькая, я светленькая. У меня глаза синие-синие, а у нее зеленые-зеленые. В двадцать лет такие яркие краски.

Выбрали. Я – Петя, а она так и не остановилась на одном мужчине. Но я ей никогда не мешала, и если отговаривала от романов, то только из боязни, что она окажется на улице. У нас с ней было много хорошего и кроме той трудной сессии. Кроме Парка Горького, где мы ели мороженое, выбирая парней, и институтских дискотек, где синеглазая Арина с зеленоглазой Аленой были самыми яркими звездами. Это хорошее сложно выразить словами или описанием каких-то событий. Может, я все-таки не права насчет женской дружбы?

Неужели все? Моя рука сама собой поднялась набрать номер. Потом я подумала: она не ответит. Рука бессильно опустилась.

Когда-то у меня была подруга…

А на следующий день случилось происшествие, которое заставило меня задуматься всерьез. Я ничего такого не делала, поверьте, просто переходила дорогу. По зебре на зеленый свет. Зеленый горел для меня, я в этом уверена.

Я спокойно шла по зебре, как вдруг увидела летящую на меня машину. Я даже не успела рассмотреть, что за марка. Заляпанная грязью и отчаянно дребезжащая, она летела на меня, игнорируя степень моей защиты: зебру и светофор, подмигивающий мне зеленым глазком. Именно мне, я не ошиблась! Ей, этой машине, он отчаянно сигналил красным: остановись! Но это не действовало. Я оцепенела от такой наглости. А в последнюю секунду инстинктивно отпрыгнула. Люди на той стороне улицы сначала в ужасе замерли, а потом закричали.

Когда я, дрожащая от страха, ступила на спасительный тротуар, какая-то женщина в норковой шубке сочувственно сказала:

– Сажать таких надо!

А стоящий рядом с ней парень добавил:

– Повезло.

Я уже и так поняла, что мне повезло. Меня не первый раз пытаются убить. Сначала камень в лобовое, теперь эта заляпанная грязью машина. Слежка, которую заметили все. Даже Белка.

Меня мучил вопрос: кто? Я впервые задумалась, а сколько же у меня врагов? И есть ли они, эти враги?

Господи, о чем это я! С полной уверенностью можно сказать, что теперь, когда я окончательно поссорилась с Белкой, у меня нет ни одного друга, а вот врагов сколько угодно! В том числе те, о ком я даже не подозреваю. Которых обидела походя, не задумываясь. Эта короткая глава могла стать очень длинной, назови я всех поименно. От уборщицы в нашем подъезде до гардеробщицы в бассейне, куда я хожу дважды в неделю. Бабуля возненавидела меня после того, как я пыталась объяснить, почему у итальянской шубы с шиншилловым воротником нет вешалки. Почему ей непременно нужны плечики. И потребовала их как нечто само собой разумеющееся, а когда отказали – заведующую. Я назвала при ней стоимость шубки (так, на всякий случай) и думала, что гардеробщицу хватит удар. Меня даже пытались не пустить в бассейн, для чего позвали охрану. Я вынуждена была позвонить маминому адвокату, чтобы узнать права своей шубки, после чего охранник остался при ней. При шиншилле. А я пошла-таки в бассейн, сопровождаемая заведующей. На истерику гардеробщицы: «Зачем же вы сюда в таких шубах таскаетесь?!» – я ответила: «Потому что холодно».

Мне мой ответ показался разумным. Я уже объясняла, что вещи более теплой, чем эта шуба, в моем гардеробе нет, а когда на улице трескучие морозы, выбирать не приходится. Но это так, мелочь. Не думаю, что у гардеробщицы есть деньги на киллера, к тому же это случилось давно, в самом начале зимы, а сейчас она уже заканчивается.