Чингиз Абдуллаев - Лето двух президентов

Дозвонившийся помощник предупредил, что приехал Крючков с очередным докладом. Горбачев поморщился. Он так не любил выслушивать все эти ужасы председателя КГБ. Тот уже выступил в декабре на закрытом заседании Верховного Совета СССР и рассказал, что на Западе серьезно рассматривают возможность распада большой страны и готовятся к этому. Более того, делают все, чтобы ускорить этот процесс. Конечно, многие ему не поверили. Над Крючковым откровенно смеялись демократы, его высмеивали почти во всех газетах.

Сегодня он приехал с очередным докладом. Вошел в кабинет с неизменной папкой в руках, и Горбачев крепко пожал его сухую ладонь, в который раз думая при этом, что старика пора менять. Ему уже под семьдесят, и он явный пережиток прошлого. Все никак не избавится от своей глупой «шпиономании», не понимая, что наступили новые времена. Нужно дать ему понять, что пора заканчивать с поиском очередных врагов народа. Но, несмотря на все эти мысли, президент постарался изобразить на своем лице готовность выслушать все, о чем скажет председатель КГБ.

Крючков начал с общего положения в стране и в мире, как будто хотел прочитать очередную политинформацию. Горбачев молча слушал, мрачнея все больше и больше. Новости были неутешительные. По прогнозам аналитиков, страны Восточной Европы, не связанные договором с Советским Союзом, запрещающим им вступление в НАТО, через несколько лет дружно войдут в эту организацию. Просчеты Шеварднадзе и самого Горбачева были более чем очевидны. Вместо того чтобы закрепить в двусторонних и многосторонних договорах твердые гарантии невступления бывших стран Варшавского договора в новые организации, лидеры Советского Союза позволили не только остаться в НАТО объединенной Германии, но и разрешили другим странам Восточного блока в будущем присоединиться к НАТО.

– Я все-таки тебя не понимаю, Владимир Александрович. – Горбачев традиционно обращался ко всем на «ты». – Получается, что не только Шеварднадзе, но и мы все прошляпили этот момент, недосмотрели. А где вы были? Почему не посоветовали? Почему промолчали? Где были наши члены Политбюро, почему они так не возражали против объединения Германии?

Крючков мог бы ответить, что вина за подобное положение лежит целиком на Горбачеве и Шеварднадзе, но не решился высказаться. Он знал, как именно проходили переговоры с немцами. Федеральный канцлер Германии Коль и его министр иностранных дел Геншер были готовы на любые уступки, на любые условия ради объединения их страны. Они понимали, что президент Франции Миттеран и премьер Великобритании Тэтчер категорически против подобного объединения. Англичане и французы слишком хорошо помнили уроки двух мировых войн, когда объединенная и мощная Германия была их главным соперником не только в Европе, но и во всем мире. Для немцев невероятным подарком стала позиция советских руководителей, рассуждавших о новых временах и «новом мышлении». Конечно, Горбачев ошибался. По-человечески он поступил замечательно – позволил объединиться разделенному народу в одну страну. Но как политик и государственный деятель оказался просто не на своем месте, так и не осознав, что в политике не всегда можно руководствоваться только гуманными соображениями и мотивами человечности. Его просчетами и ошибками в полной мере воспользовались сначала американцы, затем немцы, а позже и все остальные страны Восточной Европы.

Крючков имел полную информацию по немецкому вопросу и хорошо знал, как неприятно были поражены в европейских столицах подобной безвольной политикой Москвы. Но руководителем министерства иностранных дел был Шеварднадзе, который тоже считал необходимым демонстрацию «нового мышления». Если Горбачев просто не справлялся со своими обязанностями, не умея просчитывать варианты и анализировать ситуацию хотя бы на несколько ходов вперед, то Шеварднадзе в руководстве внешнеполитическим ведомством оказался самым большим провалом Советского Союза в его внешней политике.

Но отвечать подобным образом Крючков не мог и не хотел.

– Никто не думал, что наши бывшие союзники и немцы так быстро поменяют свои позиции, – осторожно сказал он. – Мы считаем, что еще можно обговорить наши особые позиции на переговорах с американцами. Особенно сейчас, когда им очень нужна наша поддержка в Кувейте.

– Это ты передай Бессмертных, пусть он с американцами договаривается, – посоветовал Горбачев. – Что у вас по выборам? Опять твои аналитики все и про всех знают? Наверное, уже посчитали, с каким процентом победит Борис Николаевич на выборах?

– Он может набрать больше пятидесяти процентов, – мрачно ответил Крючков, – мы регулярно проводим социологические опросы.

– А остальные ничего не наберут? Не смогут даже выйти во второй тур?

– У Николая Ивановича Рыжкова стабильный электорат около двадцати процентов. Может, чуть меньше. По нашим сведениям, хорошие шансы набрать больше пяти процентов имеют люди, впервые принимающие участие в республиканских выборах и не участвовавшие в прежних дебатах, – Жириновский и Тулеев.

– А Бакатин, значит, по-вашему, ничего не наберет? – неприятно поразился Горбачев. Рыжкова он не считал до конца своей кандидатурой, тогда как Бакатин был абсолютно его кандидатом.

– Не больше трех процентов, – с удовольствием ответил Крючков. Он не любил Бакатина, считая, что тот не имел права примыкать к демократам, будучи министром внутренних дел. – С погрешностью не больше одного процента, – добавил Крючков. – Наши аналитики считают, что даже генерал Макашов опередит его на этих выборах.

– Почему? – окончательно разозлился Горбачев. – Российскому народу не нужны порядочные и толковые политики?

– У него нет социальной базы, – пояснил Крючков. – Демократы и антисоветчики объединяются вокруг Ельцина, все, кто не желает поддерживать авантюристический курс нового российского руководства, будут голосовать за Рыжкова. У Тулеева свой, рабочий, электорат, у Макашова – свой, обиженные военные и их семьи. Даже новичок Жириновский имеет шансы получить голоса недовольных людей. А у Бакатина шансов гораздо меньше.

– Что значит обиженные военные? Ты о чем говоришь? – строго уточнил Горбачев.

Крючков понял, что невольно проговорился.

– Я говорю о семьях офицеров, которых мы спешно выводим из Восточной Европы, – пояснил он. – Пока военные городки не обустроены, будет много недовольных. Так всегда было. Жены офицеров не хотели уходить из Европы, – попытался сгладить он свою неудачную фразу. – Ведь там все удобно обустроено, жили в европейских странах, пользовались их благами…

– Они должны были понимать, что рано или поздно придется уходить, – махнул рукой Горбачев. – Я все хотел тебя спросить. Что это ты в последнее время постоянно каркаешь про распад страны? Как будто у нас других проблем нет. А у тебя сплошные донесения о том, как американцы готовятся к развалу нашего Союза. Я не могу вас понять. Вы сами мне докладывали, что визит Бориса Николаевича в Страсбург полностью провалился. Его там европейские парламентарии просто не приняли. А теперь вы говорите, что американцы хотят развала нашей страны. Мне Буш на нашей встрече у Мальты прямо так и сказал, что все это глупости и ненужные выдумки. Они нас поддерживают и будут поддерживать. Они даже прибалтийские республики не признают. Никто не признает до сих пор.