Чингиз Абдуллаев - Лето двух президентов

– Это и я понимаю. Что же делать?

– Я бы тебе сказал, но ты у нас большой партийный начальник. Нужно стукнуть кулаком по столу и послать всех подальше. Это милиция, здесь десятки тысяч вооруженных людей, которые обеспечивают порядок в многомиллионном городе. Нельзя устраивать выборы или переговоры. Раз Шилова назначил президент СССР, значит, он и должен сидеть. Все, дискуссии закончились. Это не колхоз, где выбирают председателя. Хотя вы все равно и там не давали выбирать. Уже много лет было «мнение райкома партии», и все. Люди дружно поднимали руки.

– Ты сам из колхоза, – улыбнулся Эльдар.

– Да, из Тамбова. Моего прадеда еще Тухачевский газом травил, когда они всей деревней Антонова поддерживали. Потом прадеда убили в глупой перестрелке, и это спасло его семью от раскулачивания. Дед мой долго в колхоз вступать не хотел, пока ему не пригрозили выселением. Пришлось вступить, хотя всю жизнь в душе он был убежденным антисоветчиком. А вот отец был секретарем комсомола. Такое получилось противоречие в одной семье. Они все время спорили, ссорились, ругались, но друг друга любили. После войны мой отец восстанавливал Днепрогэс и там женился. Только ты не думай, что меня напрасно генералом сделали. Биография у меня чистая. Отец всю войну прошел в пехоте, три ранения получил, но остался жив. Два ордена Славы имел. Все время жалел, что их часть на японскую войну не перебросили, как планировали. Он бы тогда наверняка третий орден Славы получил и стал бы полным кавалером.

– Дурак ты, Виктор, – перебил его Сафаров, – твою анкету уже сто раз проверяли, прежде чем генералом сделать и в этот кабинет посадить. Ты сам ведь ранен был, настоящий боевой офицер. Кто у тебя твои заслуги отнимет?

– Я не про это. Я про биографию свою часто думаю. Как будто в истории нашей семьи весь двадцатый век русского человека отразился. Прадед мой имел большое хозяйство. Когда в восемнадцатом церковь в их селе попытались сжечь, он вместе с братьями ее отстоял. Он был уже зажиточным крестьянином, таких еще кулаками потом называли. Дед рассказывал, что его отец работал по четырнадцать-шестнадцать часов в день. Семья у них большая была, всех прокормить нужно. А потом пришли комиссары и отняли весь хлеб. На следующий год опять. Когда пришли в очередной раз, уже почти ничего не осталось. Начался голод. Вот тогда тамбовские крестьяне и не выдержали. В наших учебниках истории до сих пор пишут про «тамбовский мятеж». Хотя Ленин оказался умнее всех и понял, что дальше так продолжаться не может. После тамбовского и кронштадтского восстаний ввели новую экономическую политику. Можно сказать, что эти несчастные крестьяне и матросы своими загубленными жизнями заставили государство и партию изменить свою политику.

– Если бы не было политики «военного коммунизма», они бы не удержали советскую власть, – задумчиво проговорил Эльдар. – Я читал много книг по этому периоду истории.

– Я не говорю, кто был прав, а кто не прав. Просто рассказываю историю своей семьи. Может, и сейчас мы не совсем понимаем, что происходит. Кто сегодня прав? Горбачев, который пытается что-то сделать, или Ельцин, который разрушает прежние устои и тоже пытается что-то сделать? Может, наступили другие времена и Советский Союз уже обречен? А может, они оба не правы? Я не знаю, что тебе подсказать. Я был у вас в Карабахе во время волнений. Там нас ненавидят и те и другие. Мы как живые мишени между двумя враждующими народами. Тогда зачем надо подставляться под пули? Пусть живут, как хотят, и сами устанавливают свои порядки.

– И пусть все окончательно разрушится? И это говорит генерал милиции?

– Это тебе говорит человек, который видит все последствия надвигающегося бардака. Теперь представь, что будет завтра, сразу после выборов президента России. Они потребуют создать свой республиканский КГБ, не подчиняющийся союзному. А потом армию. Российскую армию, не выполняющую распоряжений союзного руководства. Интересно, как они будут делить ядерные боезаряды?

– Это ты разминаешься перед встречей? – мрачно поинтересовался Сафаров.

– Это я тебя жалею. Трудная у тебя задача. И не обижайся. Я все-таки намного старше по возрасту, почти на десять лет. Иногда могу что-то подсказать. Если не сумеете отстоять свою точку зрения в милиции, готовьтесь к большим потрясениям. Помнишь, как российские депутаты приняли решение о том, что граждане России не должны принимать участие в боевых действиях за границами России? Это общий развал, Эльдар. Неминуемый и окончательный развал. И здесь есть только один выход. Либо вы наводите порядок, либо наступает всеобщий бардак, и от нашего прежнего государства остаются рожки и ножки. – Генерал посмотрел на часы и невесело усмехнулся. – Скоро приедут наши парламентеры. Ничего, я уже дал указание, чтобы их не пускали.

– Ты с ума сошел? – удивился Сафаров. – Как это – не пускали?

– Не всех, конечно. Посмотрим, что там будет, – уклонился от ответа Сергеев, – сейчас все равно пойдем к Шилову.

– Я все время хочу тебя спросить, – вспомнил Эльдар, – что там с банкиром? С этим Эпштейном, который узнал заранее про обмен денег и убил своего родственника, мужа сестры, чтобы замести следы?

– Ты забыл, что другая сестра была замужем за нашим заместителем министра внутренних дел Ванилиным, – мрачно напомнил Сергеев. – Отпустили, конечно. Дело развалилось еще на стадии следствия. Свидетелей нет, убийцу не нашли, только косвенные улики. И еще все время звонил Ванилин. Следователь прокуратуры мне честно признался, что он убежден в вине банкира, тем более что по банку прошли такие суммы. Но доказать убийство не удалось.

– А хищение? Там ведь был явный сговор, и они обменяли намного больше денег.

– Возбудили уголовное дело и сейчас проверяют. А Эпштейна пока выпустили.

– Это неправильно, – резко возразил Сафаров, – я сам позвоню в прокуратуру. Его нельзя было отпускать, он организовал убийство Вячеслава Томина.

– Даже не думай! Это сейчас называется «вмешательство партийных сотрудников в работу органов прокуратуры», – напомнил Сергеев.

– А Ванилину можно? – разозлился Эльдар.

Наступило молчание. После долгой паузы Сергеев не выдержал и недипломатично спросил:

– Это из-за его сестры?

Сестра убитого Томина была супругой посла Скороходова и знакомой Эльдара. Они познакомились при довольно странных обстоятельствах, когда она сбила его на своей машине. Не было никаких отношений, ничего, что можно бы назвать отношениями, и вместе с тем нечто доверительное, какая-то внутренняя духовная связь между ними возникла сразу. Но затем она уехала к мужу в Швейцарию, ничего не объяснив, и он остался один… Они странно познакомились и странно расстались.