Вадим Новосадов - Подлец

- Это совсем не то, чего хотят мои недруги. Им нужен контрольный пакет. Разбавить акционерный капитал – значит уменьшить свою долю акций. Цель этих разговоров – лишний раз оказать на меня давление. Шантаж жизнью сына у них не прошёл, вот они и ищут другие ходы.

- А вы не думали, что дополнительная эмиссия всякими уловками окажется у них?

- Весь костяк управленце компании – мои люди. Не будут они работать под бандитской кабалой. Они последуют моему примеру. Конечно, всё может произойти, если Кабанов запугает акционеров, - ответил Сергей, интонационно намекая: «Неужто твои боссы не умерят прыть Кабанова?».

В свою очередь слегка заметная скептическая ухмылка адвоката как бы сообщала: «твои доводы – сотрясание воздуха». Сергей почувствовал какую-то недобрую перемену в нём, на фасаде их полного взаимопонимания появилась фатальная трещина. Он видел в нём насмешку над своей же попыткой прикрыться боссами: они-де не ждут этого вовсе, хотя и демонстрировали готовность оказать любое содействие. Но возможно, недоверие адвоката – его личная антипатия.

Сергей стал тяготиться его компанией, желая побыстрее выпроводить его, как у того в кармане запищал сотовый телефон. Казалось, собеседник медленно и неохотно берёт телефон. Испытывая терпение звонящего. Звонок был назойлив. Сергей насторожился, остерегаясь плохой вести. Его ожидания обрели зловещую осязаемость – лицо адвоката вытянулось.

- В вашей палате совершено убийство, - сухо заключил он, как ответил бы сыщик.

- Но в моей палате никого нет.

- В ваше отсутствие поместили пациента, чтобы палата не пустовала, сегодня ночью его застрелили.

Озабоченность адвоката выглядела победоносно. Этому лизоблюду подарен был случай констатировать полную зависимость Сергея от его боссов олигархов, и от себя добавить презрение этому выскочке.

- Какого чёрта?! – брезгливо воскликнул Сергей, стараясь не поддаться небрежно скрытому торжеству адвоката. – Я же плачу за палату этому толстому обалдую доктору. И как его могли убить при такой охране?

- Действовал профессионал. Видимо, он ночью спустился с крыши и через открытое окно застрелил жертву в висок. Охрана не расслышала ни единого звука. Но это ещё полбеды. Жертвой стал известный журналист, - адвокат назвал имя. – Накануне он попал в аварию, поэтому и очутился в клинике. Трудно вообразить, какой треск подымут братья по перу, - объяснял адвокат растянуто. С тем подчёркнутым хладнокровием, каковое звучало пуще злорадства.

- Конечно, окажись я на его месте – кое-кому меньше было бы хлопот, - развязно ухмыльнулся Сергей. – Но может быть, именно журналиста и хотели убрать?

- Нет, думаю, что убить хотели именно вас, - в сарказме адвоката всё же появилась раздражительность.

Пресса сорвалась с цепи, борзописцы вынюхивали все детали убийства, версию нелепого трагического совпадения они оставляли для наивных, смакуя изобретательность злодеяния, имевшую завораживающую многомерность курасавского кино: хочешь верь, что это убийство неугодного журналиста с расчётом на явный характер случайности, хочешь – считай, что это неудавшееся покушение на бизнесмена Щеглова, а можешь и допустить, что всё это подстроил сам Щеглов.

Скандал сильно ударил по Сергею. Издания, жаждущие мести за коллегу, снова копались в его тёмном прошлом и обнаружили, что акула пера, ставшая жертвой, выпускала некогда свои отравленные стрелы в этого изворотливого и нечистого на руку дельца. Припомнили ему и гибель в автомобильной катастрофе того, первого, журналиста.

Интонация фатального недовольства прозвучала и у его благодетелей, как будто он был виноват в покушении на самого себя. никто ему не выказывал снисхождения, не брали в расчёт, что сын его был в заложниках, писаки чаще отмахивались от этого как от попытки разжалобить их, и пока скрыто, но все давали понять, что он облит грязью, и иметь с ним дело – самому пачкаться. Прошлый накат газетчиков он снёс не так болезненно, даже потешил тщеславие, получив известность, путь и недобрую, но всё же известность(человечество имеет слабость чаще помнить злодеев, ведь добродетель скучна). Но сегодняшняя волна просто раздавила его. Судьба долго была благосклонна к нему, а теперь брала свою злую дань.

К счастью, любая самая жуткая новость недолго держится в скоротечности лихих событий российской действительности. Пресса вскоре забыла его фамилию, переключившись на другие скандалы. Газетчики не могли связать Щеглова с разборками капиталистической номенклатуры и потеряли к нему интерес.

Сергей размышлял над мотивами покушения. Схема была очевидна.. Несомненно – его пытался убрать Вепрь. Но как он рассчитывал овладеть его долей акций в случае его смерти? Единственным наследником остаётся сын, до совершеннолетия ему назначат опекуна, например бабку – Ольгу, а уж ею бандиты будут крутить как захотят.

Направленная на него рука Карины с револьвером – это первое покушение Вепря на него. На этот раз они подослали настоящего киллера, но опять вышла осечка. Всё же судьба как ни наказывала его, но не отпускала страховой канат. Он делал выводы. Теперь у него не оставалось сомнений, что его сын в руках людей Вепря, но что жизнь его, вопреки угрозам и жестокому обращению, в безопасности, иначе они не смогут надеяться на управление его акциями. Правда и то, что они не успокоятся и продолжат охоту на Сергея, - неудачная попытка только раздразнила их. Но когда они узнают, что акции Сергею уже не принадлежат, они в своей мести могут и не остановиться перед жизнью ребёнка, тем более когда убийство можно свалить на чеченских похитителей.

Свои наихудшие предположения Сергей высказал адвокату и выразил срочную необходимость встретиться с Волжанским, чтобы обсудить последующие шаги. Сейчас наступил момент истины, который показал бы ему меру заинтересованности в нём покровителей и показал, насколько простирается их желание помогать ему, если такое пока ещё имеется. Ведь сейчас магнаты могли легко вести игру без него. Он имел лишь ценность как управленец.

Однако вопреки его опасениям и их недавнему холодному тону, Волжанский согласился встретиться с ним в тот же день, когда к нему позвонил адвокат. Сергей был польщён и ободрён. Тот, как всегда, ждал его в апартаментах гостиницы.

- Я хочу знать ваше мнение по поводу моих намерений.

- Это разумный и своевременный шаг.

- Кабанов открыл свои козыри. По закону жанра он должен убрать меня. После двух неудачных покушений он ещё с большим остервенением повторит попытку. Я для него всё равно что раненая жертва для оголодавшего хищника. С этой минуты я не могу не идти ва-банк, - Сергей загнул интонационный конец этой бряцающей фразы в вопросительную загогулину, которой пытался выудить из памяти этого магната обещание прищучить уголовника Вепря.