Леонид Никитинский - Тайна совещательной комнаты

— Как? — удивленно поднял голову Виктор Викторович.

— Пойдемте со мной.

Марья Петровна поманила его в маленькую комнату позади стола, которую отперла отдельным ключом. Там стояли только диван, два кресла, телевизор и японский кассетник на столе. Они сели, Марья Петровна молча вставила кассету, которую достала из ящика, и нажала на воспроизведение.

«Ну, това-арищи присяжные, ну вы уж прям уж, давайте как-нибудь там… — услышал судья, вздрогнув, голос, очень похожий на его собственный, только женский. — Это же вам суд, а не какой-нибудь детский сад уж прям уж… — Дальше послышался шум, как будто скрип многих стульев, и из динамика донесся голос прокурорши: — Ущерб государству на тысячу триллионов рублей! Том тысяча сорок первый, лист дела две тысячи девятьсот тридцать четыре!» Динамик захохотал и захихикал на разные голоса, и председательша нажала на «стоп».

— Ну как, понравилось? Да они над нами просто смеются. Они смеются над правосудием, они издеваются над государством, присяжные ваши.

Виктор Викторович молчал, потрясенный.

— Ну ладно, идите, — сказала она, довольная результатом. — Попейте пока что-нибудь, завтра вторник, за неделю что-нибудь решим. А пока как-нибудь там аккуратненько, все-таки давайте послушаем, что нам подсудимый расскажет…

Понедельник, 3 июля, 15.00

На машине Ри она сама, Журналист и Океанолог обогнали синий «Вольво» адвокатессы и первыми въехали во двор. Океанолог успел со сноровкой, какую трудно было ожидать в его возрасте, выбежать наперерез перед подъездом.

Елена Львовна увидела его не сразу, она копалась в сумочке в поисках ключей.

— Что вы здесь делаете? — с испугом спросила она. — Как вы здесь оказались?

— Просто поехал за вами, — сказал Океанолог. — Мне надо вам кое-что сказать.

— Отойдите, пожалуйста, дайте мне пройти. Я не имею права разговаривать с вами, — сказала она надменно. — Вы хотите, чтобы мне завтра заявили отвод?

— Неужели я похож на провокатора? Диктофона в кармане у меня нет. — Он похлопал себя по плоским карманам брюк.

— О боже! — сказала Елена Львовна. — Но за мной же могут следить, неужели вы не понимаете? Говорите быстрее, но не вздумайте мне ничего передавать.

— Я послал судье записку с вопросом, но тут она упала в обморок, — сообщил Драгунский скороговоркой, — Только Актриса говорит, что так в обморок не падают, значит, я заметил что-то очень важное. Дело вот в чем: прокурор показала нам ответ из Великобритании, но «Святой Томас» зарегистрирован на Британских Вирджинских островах, это же вообще совсем другое государство, я там был.

— Я знаю, — сказала адвокатесса более мягко, — Я же читала дело.

— Вы знаете… — сказал он разочарованно. — Ну, тогда простите, я. наверное, полез не в свои сани, я вас мог подставить, простите, я только хотел…

— Я вам очень благодарна, — сказала она.

— Меня зовут Слава.

— Я вам очень благодарна, Слава. Важно, что вы это увидели своими глазами, без подсказки. Теперь слушайте: если вас спросят, для чего вы поехали за мной, вы расскажете все как было, только добавите, что я отказалась с вами говорить. То есть вы пытались рассказать мне про острова, но я отказалась слушать наотрез.

— Кто спросит? — испуганно спросил Драгунский.

— Да уж кто надо, тот и спросит. Уходите скорее.

— А на Британских Вирджинских островах зарегистрирован «Святой Томас»? — снова осмелев, спросил Драгунский.

— Сейчас это только почтовый ящик в офшоре, там никто никогда ничего не найдет без помощи учредителей, — сказала она, все же отдавая ему должное, — А Лудов не захотел сообщить мне более подробных сведений.

— Почему?

— Наверное, потому, что его могут за это убить. Все, я не слышала от вас ни одного слова, я отказалась с вами разговаривать, вы меня поняли?

Она неожиданно сильным движением отстранила его с пути и вошла в подъезд.

Понедельник, 3 июля, 15.10

Океанолог вернулся к машине и сел на заднее сиденье, потому что место рядом с Ри за это время занял Журналист.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Кузякин.

— Она все знает и так, — сказал Океанолог, — Она молодец, наверное, она пока этот козырь просто бережет. Ладно, поехали, я до метро.

Ри тронулась, оглянувшись, не поехал ли кто-нибудь за ней: ей понравилось играть в шпионов, хотя она ничего не поняла и не решалась спрашивать.

— Так вы, говорите, бывали на этих островах? — спросил Журналист, повернувшись к Океанологу с переднего сиденья. — Большие они?

— Как сказать, — улыбнулся своей мечтательной улыбкой Драгунский, — Их там около шестидесяти, есть поменьше островки, есть побольше. Это же Карибы, это на запад от Пуэрто-Рико. Горы старые, лесистые, белый песок, море сказочное. А городов там два — Тортолия и Род-Таун. Банков куча, а населения немного, больше яхтсменов, чем жителей. Офшор. Впрочем, эту штуку я не очень понимаю.

— В офшор ведь обычно не ездят, там другие способы общения с банками, — сказал Журналист. — А вот если бы там появился какой-нибудь незнакомый европеец, как вы думаете, запомнил бы его кто-нибудь?

— Ну… — задумчиво сказал Океанолог, ставший очень внимательным, — это зависит… Если, допустим, яхтсмен, местные вряд ли обратили бы внимание, их там тысячи. А если бизнесмен, то могут и запомнить в банке, потому что, как вы верно сказали, туда редко ездят по делу. А если среди яхтсменов появится новичок, заметят, там ведь все друг с другом сразу знакомятся, если только не принц с любовницей. В общем, я думаю, шансы есть. Если бы была, допустим, фотография. А для чего это?

— Да так, потом объясню, — сказал Журналист, сделав глазами знак в сторону Ри. — А как мы с вами смогли бы узнать, если бы кто-то там его запомнил?

— Да нашлись бы варианты, — сказал Океанолог после паузы, — Я же инструктор по яхтам, а мы все там друг друга знаем на этом уровне.

— Инструктор по яхтам! — удивилась и обрадовалась Ри, и Кузякин тоже широко раскрыл глаза, — Вот здорово, вы никогда об этом не рассказывали.

— А что рассказывать? — сказал Драгунский. — Если бы вы были яхтсмены, я бы рассказал, но среди присяжных не бывает яхтсменов. А вот и метро. Пока, Марина.

— Зовите меня Ри, — сказала она, гордая тем, что сам Океанолог, самый умный и честный из них, признал ее своей. — Меня все друзья так зовут.

— Ты довезешь меня до моей машины, Ри? — спросил Кузякин, видимо что-то задумав только что. — Она осталась возле суда.

Она обрадованно кивнула и тронулась — Драгунский уже входил в метро.

— Значит, так, Ри! — сказал Кузякин, — Молчи обо всем, что слышала. Молчи, как рыба с Британских Вирджинских островов, поняла? Я думаю, что это все довольно серьезно. Ты ничего не слышала, так лучше. Мужу ни слова.