Эдгар Уоллес - В сетях аферистки

— Но у меня нет детей! — громко перебил его Сюпербус.

Демпси не смутился.

— Она может опять выйти замуж. Вдова, вероятно, еще молодая женщина и может найти новое счастье в жизни.

Мистер Сюпербус остолбенел.

— Вы ужасно напугали меня! — воскликнул он с укором.

Демпси наклонился над ним и успокаивающе ласково произнес:

— Я чутко сплю и жду вашего сигнала. Сразу зовите меня, не медлите ни минуты. Я постараюсь прийти вовремя, чтобы спасти вас. Молю Всевышнего, чтобы так и случилось, ибо люблю вас. Я полагаю, мы родственники по крови. Кто тронет вас, тот тронет и Джузеппе Демпси!

Сыщик встал. Колени его дрожали. Язык прилип к гортани.

— Коль скоро в доме ночуете вы и мистер Боб Сэльсбери, моя помощь здесь, я думаю, больше не нужна. По совести говоря, я не труслив и всегда был там, где грозила опасность, но я должен помнить и о жене. Я не буду здесь ночевать! Это — абсурд!

— Но я немедленно поспешу к вам на помощь!

Итальянец вынул из бокового кармана револьвер. Сюпербус чуть не упал в обморок от страха. Однако он пришел в себя, вспомнив, что и грабителю грозит опасность, если он примет честный бой.

— Я сумею постоять за себя, если только Двойник даст мне возможность открыто вступить в борьбу. Обычно грабители нападают внезапно, прежде чем ты опомнился и взялся за оружие. Не правда ли?

Демпси не ответил, так как в кабинет вошла тетя Лиззи.

Джулиус воспользовался этим, чтобы незаметно удалиться. Радость, с которой Демпси говорил о памятнике, которого он никогда не увидит, и готовность оказать помощь его вдове слишком скверно подействовали ему на нервы.

Кухня, даже самая чистая и удобная, все же неподходящее место для интеллектуала. Нужно быть эпикурейцем и материалистом, чтобы чувствовать себя хорошо в атмосфере, пропитанной запахом жаркого и разных блюд.

Чтобы скоротать время, Гордон читал все, что попадалось под руку: поваренные книги, старые газеты…

Он невольно все время думал о Диане. Она поразила его своими способностями. Несмотря на свою озлобленность и возмущение, Гордон вынужден был признать это. Она была энергична, храбра, работоспособна, хозяйственна и… достойна любви. Диана сказала Бобу, что он был к ней по-отечески добр. Гордон покраснел, вспоминая об этом.

С чего вдруг его потянуло на приключения? Но в противном случае он никогда не узнал бы, на что способна Диана. В конце концов девушка действовала в его же интересах, защищая дом от вторжения Двойника. Она не виновата, что он сбрил бакенбарды и перестал походить на самого себя. Не виновата и в том, что Элойз погубила его, самовольно ворвавшись сюда. Диана хорошо отзывалась о нем. Он был рад этому. Но… Демпси! От одной мысли об этом молодчике его бросало в дрожь.

Дверь медленно открылась. В кухню вошла Элойз, отшвырнула книгу, которую принесла с собой, оторвала лоскуток газетной бумаги, поднесла его к огню и зажгла папиросу. Гордон заметил, что она красива, но совершенно иначе, чем Диана.

— Вы поставили меня в ужасное положение, — спокойно заметил он ей.

— Я вас поставила в ужасное положение? — иронически повторила она. — Хорошо сказано! Не нужно терять голову и сходить с ума, мой милый.

Холодная дрожь пробежала по его телу от такой фамильярности.

— Прошу вас не называть меня «мой милый», это не подобает интеллигентной даме.

Элойз тихо расхохоталась. Она давно уже не смеялись.

— А ведь вам нравилось это обращение… в дни нашей платонической дружбы, когда душа понимала душу… ах, подумать только, что два дня назад я еще должна была выслушивать эту чепуху!

Гордон смущенно посмотрел на нее. Он вдруг почувствовал, что она скажет сейчас что-то ужасное. Ждал, что она разоблачит тайну.

— Я говорю о тех глупостях, которыми мы занимались: о родстве душ. Теперь вы совершенно изменились… Таким вы мне больше нравитесь! Я всегда была сторонницей трезвого разума, мой милый!

— Вы хотите сказать, что разорили меня, — негодовал Гордон. — Если бы вы не пришли сюда, я бы все объяснил Диане… Мисс Форд.

— Если бы я не пришла? Ха, ха! — она иронически откинула голову назад.

— Почему вы пришли? Вы погубили меня!

Гордон даже теперь еще верил в ее рассказ о муже.

— Потому что мой друг обманул меня, — холодно заметила Элойз. Гордон не хотел верить своим ушам.

— Ваш друг? Вы подразумеваете своего супруга?

Она бросила папиросу, встала и заложила руки за голову.

— Нет, мой супруг — самый искренний человек в мире. Я говорю о Двойнике. Так его называют в Лондоне.

— Вы… вы работаете… с… Двойником?

Элойз сочувственно улыбнулась.

— Конечно! Неужели вы могли подумать, что я влюбилась в вас? Я что — сумасшедшая? Будьте чистосердечны и скажите, чем вы, собственно, можете очаровать женщину?

— Но я ведь никогда не говорил с вами о любви, — пробормотал Гордон, — мы беседовали на философские темы… о душевных порывах, об эстетике…

— Если бы вы были столь же опытны, как я, то поняли бы, что именно это и есть любовь. По крайней мере, знайте это теперь.

Гордон вышел из себя.

— Я никогда не думал о чувственности, — резко произнес он. — Мы говорили… о высоких материях. Я был далек от ласки… Не дотронулся даже до вашей руки. Не станете же вы утверждать, что за нашими беседами о доисторической культуре или дискуссиями о бессознательном «я» скрывалась чувственность?

К его великому ужасу, Элойз кивнула головой.

— Конечно, любовь у высокоинтеллектуальных личностей именно так и проявляется.

— Так вы инсценировали всю комедию, чтобы выманить меня из Лондона?

— Конечно! Неужели вы еще не догадываетесь? — спросила искренне удивленная Элойз. — Ваш мыслительный аппарат работает слишком медленно, мистер Сэльсбери! Теперь вы понимаете? Я получила задание увезти вас из Лондона, чтобы Двойник… мог появиться здесь в вашем образе и подобии.

Теперь Гордону все стало ясно. Тайн больше не существовало. Хитрость выплыла наружу.

Лицо Элойз было мрачным, как будто ее мучили тяжелые мысли.

— Он обманул меня, — продолжала Элойз, — он не может быть честным даже перед лицом смерти. Какой контраст с моим дорогим мужем! — она на секунду заколебалась. — Гм… он сейчас в тюрьме… Но совершенно невиновен, одному Богу это известно! Вы ведь знаете людей, они верят ложным свидетелям, нанятым за пару долларов. Джон мог доказать, что он лунатик. Да, он уже давно подвержен этому недугу. Когда его схватила полиция, он сам не мог дать себе отчета в том, как попал в ювелирный магазин Эттонсмита. Мой муж — один из лучших певцов мужского хора в тюрьме. Через месяц он будет освобожден, и я поеду домой, чтобы его встретить.

— Но ведь он попросту вор, — сказал Гордон.