Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

А теперь из-за какой-то тети , из-за тети в Хо-зе Реджи некому рассказать. Правда, когда Реджи приехала бы, доктор Траппер уже ушла бы на работу, а дома оказался бы только мистер Траппер ( Расскажи мне свою историю, Реджи ), который и в лучшие-то времена слушать не умел.

Реджи спустилась в кухню мисс Макдональд, поставила чайник и насыпала растворимый кофе в кружку «Я верю в ангелов». Пока чайник грелся, Реджи запихала изгвазданную ночную одежду в стиральную машину, в хлебнице нашла нарезанные полбатона, сварганила себе вавилонскую башню из белых тостов и джема, включила телевизор и как раз успела к семичасовым новостям на «Джи-МТВ».

— Пятнадцать погибших, четверо в критическом состоянии, многие серьезно пострадали, — очень глубокомысленно сообщила диктор. Потом переключила на корреспондента, который был «на месте происшествия».

Корреспондент в плаще сжимал микрофон и очень старался не показать, что околевает на холоде, словно не летел в ночи оголодавшим упырем, не мчался в Шотландию, представляя себе катастрофу и пьянея от адреналина.

— Занимается заря, и, как видите, картина представляет собой тотальное разрушение, — торжественно пропел он.

Внизу на экране значилось: «Железнодорожная катастрофа в Масселбурге». На заднем плане в свете дуговых ламп суетились люди в флуоресцентных желтых куртках.

— Прибывают первые подъемные краны, — продолжал корреспондент, — и начинается расследование обстоятельств происшествия.

Ревели моторы, грохотало железо — то же самое Реджи слышала прямо из гостиной мисс Макдональд. Если встать на цыпочки у окна в спальне, небось и корреспондента разглядишь.

Когда мамуля умерла, к ним в квартиру заявилась журналистка. Совсем не такая элегантная и бойкая, как корреспонденты по телевизору. Привела с собой фотографа.

— Дейв, — сказала она, кивнув на человека, что прятался на лестничной клетке, будто ждал команды выйти на сцену.

Этот Дейв робко помахал Реджи, — видимо, он, ветеран, закаленный сотнями всевозможных местных трагедий, понимал, отчего девочка, только что потерявшая мать, не желает в восемь утра таращить в объектив заплаканные, красные глаза.

— Отъебитесь, — велела Реджи и захлопнула дверь у журналистки перед носом.

Мамуля ахнула бы, услышав от нее такое слово. Реджи и сама готова была ахнуть.

Заметку все равно опубликовали. «Местная жительница трагически погибла в бассейне. Дочь так расстроена, что отказывается комментировать».

Банджо на диване смахивал на сдутую подушку. Он скулил во сне и перебирал лапами, точно гонялся за кроликами по стране сновидений. Ночью он не пожелал просыпаться, интереса ни к чему не выказывал, так что Реджи уложила его на диван, накрыла одеялом и — поскольку не оставишь ведь его одного — сама легла спать в негостеприимной гостевой комнате мисс Макдональд на ворсистых нейлоновых простынях под тонким и волглым стеганым одеялом.

Дома Реджи спала в мамулиной двуспальной пуховой постели, с кучей подушек и расшитым розовым бельем — мамуля его любила больше всего, а дух потного и волосатого байкерского тела Реджи изгнала. До Испании Реджи спала на кровати за стенкой, засунув голову под три подушки и стараясь не слышать (едва) приглушенные скрипы и смех в мамулиной комнате. Стыд-то какой. Матерям не полагается так поступать с юными дочерьми.

Когда в темноте лежишь в мамулиной кровати, приятно, что за окном фонарь — как большой оранжевый ночник. Реджи присвоила только кровать, потому что ее-то спальня — чулан без окон. В остальном комната осталась мамулиной — ее одежда в гардеробе, косметика на столике, тапочки под кроватью терпеливо ждут, когда придут мамулины ноги. На тумбочке — «Чудо» Даниэлы Стил, [85] «Чудо» ( Miracle ) — роман американской писательницы Даниэлы Стил 2005 г.; перед отъездом мать Реджи читала роман о разочарованном миллионере, который планирует схоронить свои горести на яхте в кругосветном путешествии, его будущей возлюбленной и плотнике, который скрывает страшную тайну. уголок страницы 251 загнут, мамуля успела дочитать дотуда перед Испанией. Реджи духу не хватало убрать книжку с места последнего упокоения. Книжек в отпуск мамуля не взяла. «Вряд ли выдастся минутка почитать», — хихикнула она.

Мэри, Триш и Джин бросили уговаривать Реджи отдать мамулины вещи в благотворительные лавки — они предлагали все упаковать и «избавиться от них наконец», — но Реджи в эти лавки ходила сама и живо представляла, как станет перебирать старые книжки и фарфор и вдруг наткнется на мамулину юбку или пару туфель. Или того хуже — какой-нибудь чужак станет щупать мамулины вещи. Мы уходим, и после нас ничего не остается , говорила доктор Траппер, но это неправда. После мамули осталась куча всего.

Банджо вдруг чудн о зарычал — Реджи такого раньше от него не слышала. Возле телефона на стене висит бумажка, на ней черным фломастером написан номер ветеринара. Реджи надеялась, что звонить придется не ей. Она рассеянно погладила пса по голове, дожевала тост. Есть по-прежнему хотелось ужасно, — можно подумать, пару дней не ела. Как будто вечность прошла с тех пор, как она сидела за столом с мисс Макдональд и ела эти ее «особые» спагетти. При мысли о мисс Макдональд под ложечкой что-то перекувырнулось. Мисс Макдональд больше не сядет за этот стол, не поест спагетти, вообще ничего больше не поест. Ее последняя вечеря уже позади.

Корреспондент на месте происшествия продолжал:

— Поступают противоречивые сообщения о том, что именно произошло здесь ночью, и пока полиция не подтвердила и не опровергла предположение, что в момент катастрофы в нескольких сотнях ярдов отсюда на путях оказался автомобиль.

На экране мелькнул мост над железной дорогой. Очевидно, что автомобиль съехал с дороги, снес парапет и упал на пути.

Корреспондент не сказал, что автомобиль был синим «ситроеном-саксо», а внутри сидела совершенно мертвая мисс Макдональд. Эти факты еще не обнародованы, о них знала только Реджи, потому что ночью, когда она вернулась с места катастрофы, приехали полицейские и назадавали ей кучу вопросов о «проживающей в этом доме» — где она и когда Реджи ожидает ее возвращения. Пришли двое, оба в форме, один румяный и средних лет («Сержант Боб Уайзмен»), другой азиат, маленький, красивый, молодой и, по всей видимости, безымянный.

У них там где-то закоротило, и они решили, что Реджи приходится мисс Макдональд дочерью. («Твоя мать оставила тебя дома одну?») Красивый молодой азиат заварил чай и нервно протянул Реджи чашку, будто не знал, как она с этой чашкой поступит. Реджи уже умирала с голоду, вспомнила про карамельные вафли, которые должна была как раз сейчас поедать в компании мисс Макдональд, — наверное, неприлично предложить им что-нибудь к чаю? И тут полицейский, который постарше, как раз и сказал: