Мария Брикер - Купель Офелии

– Сядьте, Григорий! – резко повернулась к нему Донателла. – Игра уже началась, а по условиям реалити покидать территорию имения до финала никто не имеет права. Даже если возникнет такое желание. – Директор проекта выразительно посмотрела на Зебельмана.

– Беглецов отстреливать будете? – пошутил Лукин-младший.

– Ну что вы, мы же цивилизованные люди. Все гораздо проще. Забор и главные ворота под высоким напряжением, ключи от генераторной в секретном месте и будут находиться там до окончания игры. Проникнуть на территорию до окончания реалити тоже никто не сможет. Правило введено исключительно ради вашей безопасности. Места тут безлюдные, мало ли что, а мы за вас в ответе.

– А еда как же? – очнулся Хлебников.

– В подсобном помещении достаточно продуктов, чтобы обеспечить участников на продолжительный период. Единственное, что вам придется сделать – распределить обязанности по кухне. Обслуживающий персонал в игре не предусмотрен.

– Начинается… – всколыхнулась Галочка и с тоской уставилась на свой маникюр.

– Да не вопрос, разберемся как-нибудь. Правда, Моть? – подал голос Казимир и уставился на бывшую невесту, ища у нее поддержки.

Матильда нежно улыбнулась и кивнула. Казик расцвел и даже привстал, готовый в любой момент ломануться на кухню и встать к плите. Мотя погладила его по руке. Дескать, сиди уж.

– Вот и замечательно, – кивнула Донателла.

– Где же подсказки? – шепеляво спросил Буденый, забрызгав слюной собственные трясущиеся от возбуждения руки и блокнот.

– Простите, но все-таки быть этого не может! – влез Ильин. – Инфекционную анемию невозможно излечить!

– Милейший, уймите свой скептицизм, – пропел Филарет. – Это портит вашу ауру и нарушает гармонию с миром. Запомните: в жизни может быть все. Где же, в самом деле, подсказки? Не томите, барышня!

– Всему свое время, господа и дамы. Отдыхайте, осматривайтесь, осваивайтесь. Письма графа я вам оставляю. Можете ознакомиться с ними. Не исключено, что в них тоже ключи к разгадке. Ровно в полночь жду вас здесь, в парадной зале. Я отдам вам папку, куда будут вложены одиннадцать конвертов. В одном конверте вместо подсказки пустой лист. До встречи!

Донателла очаровательно улыбнулась, но в глазах мелькнул дьявольский огонек.

Ванька поежился и вытер влажные ладони о джинсы. Сценарий реалити, написанный Белгородским, превзошел все его ожидания. Гениально! Правда, аплодировать отчего-то не хотелось. Терехин вдруг понял, что все они обречены.

День пролетел незаметно. После обеда Ванька завалился спать и продрых до позднего вечера, прошляпив ужин. К счастью, Казик с Мотей, по собственной инициативе вызвавшиеся нести вахту на кухне, не дали умереть с голодухи – внушительная порция бифштекса с картошкой ждала его на столе в кухне. Стрескав за обе щеки божественной вкусноты мясо, Терехин решил прогуляться, чтобы растрясти раздувшееся с непривычки пузо. За время коммунального проживания в квартире на Филях он отвык много есть и теперь от обжорства дышал с трудом. Докатившись до центрального входа, Ванька дернул дверь и оказался в блаженной прохладе. Радовало, что запирать вход в здание конезавода никто не собирался.

Стемнело. Чернильное небо, утыканное шпильками звезд, нависло над усадьбой «Алое», как кусок парашютного шелка. Ночь укутала деревья и гигантские лопухи пушистым туманом, намочила росой одуванчики и чертополох, расстелилась по гравийным дорожкам и траве густым фиолетовым ковром. Тишина стояла оглушительная.

Ванька побродил по парку, прошелся вдоль правого флигеля конезавода, пытаясь вычислить, где находятся окна кабинета графа. Собственно, интересовали его вовсе не апартаменты Кристины с Офелией, а комната по соседству.

Окна Донателлы Терехин узнал сразу – они были единственные на всем конезаводе завешаны плотными гардинами. Предусмотрительная красавица позаботилась о своем комфорте и интимности.

Створка окна была приоткрыта, и из комнаты лилась приятная блюзовая музыка. Блюз – лучшее средство от фригидности женщин, вспомнилось чье-то утверждение. Голова стала пьяной, словно Ванька одним махом выхлебал бутылку шампанского. К своему удивлению, он вдруг обнаружил у себя в руках охапку полевых цветов вперемешку с крапивой. Собрал в парке на автопилоте, как зомби. Ничего удивительного – пока бродил по имению, думал о ней, постоянно думал о ней…

Нервно хихикая, Терехин выбрал из букета крапиву, подошел к окну и собирался плюхнуть цветы на подоконник, но услышал голоса и замер с вытянутой рукой.

– Пусти, я не в настроении, – нервно произнес голос Донателлы.

– В последнее время ты все время не в настроении. То у тебя голова болит, то красные флаги в окнах, то еще какая-то ерунда, – раздраженно откликнулся очень знакомый мужской голос. Ясненько, Лукин-старший пасется в апартаментах Донателлы. Что он там делает, сволочь? Смысл претензий режиссера к жене продюсера не укладывался в развалины мозга Терехина. Ванька потряс головой, чтобы восстановить порядок в черепушке, но внутри творилось полнейшее безобразие. А разговор в комнате продолжался:

– Дусь, так дальше продолжаться не может. Я живой здоровый мужчина, а ты держишь меня на голодном пайке. Скоро я на других баб кидаться начну.

– Напугал, – рассмеялась Белогородская. – Малыш, потерпи. Завершим проект, получим бабки, уедем куда-нибудь на Ямайку и…

Послышались возня и тяжелое мужское дыхание.

– Прошу же по-человечески – отстань! Ну вот, помаду размазал, дурак…

Стук каблуков, шорох, снова голос Донателлы, уже спокойный:

– Прости. Меня нервирует, что вокруг камеры. Я не могу расслабиться! Кристина опять же рядом. Представь на минутку, что будет, если она нас застукает. Не время сейчас…

Ванька покачнулся. Хотел уйти, не слушать, но ноги приросли к земле.

– Я запер дверь! В твоей комнате нет никаких камер. Рус в отъезде, а Кристине сейчас не до тебя. Такой момент подходящий… Ладно, проехали. Теперь и у меня настроение пропало.

– Отопри немедленно! Кто-нибудь придет и будет удивлен, что мы с тобой закрылись, – рассердилась Донателла.

– Бу-бу-бу… Бука, – усмехнулся Лукин-старший.

Шаги, скрежет ключа. Шаги, скрип дивана.

– Почему ты мне про сына ничего не говорил? К слову, Семен очень на тебя похож, только неотесанный совсем.

– Теперь понятно, почему ты злишься. Солнышко, у меня таких Семенов по всей стране знаешь сколько? Издержки профессии. Актрисульки пачками прыгают ко мне в койку, чтобы получить роль. Это же не значит, что я должен на всех жениться и опекать всю жизнь. Не ревнуй только, к женщинам такого рода я отношусь, как к тренажерам.