Анатолий Галкин - Охота к перемене мест

– Не хочу я в больницу! У меня организм в порядке. Все органы на месте. Даже нет ни одной царапины! Ни ушиба, ни шишки, ни синяка… Не верите? Проверяйте!

Слава принял влево и на лесную грунтовку… Через километр он еще раз свернул и остановился на поляне перед строем пирамидальных тополей.

Дубровская вышла первой, сняла легкую куртку, собираясь демонстрировать свое безупречное здоровое тело. И только тут она узнала Ванду. В день бегства Веры в Киев они общались, хотя и мельком.

– Ой – вы Ванда? Так вы за мной приехали?

– Да, хотели от бандитов спасти, но не успели… Но теперь их можно не бояться. Все трое – в овраге!

– Погибли?

– Все трое!.. Теперь вам надо ехать в Боровск. Там все съемки без вас встали.

– Почему?

– Там такое произошло!.. Сначала мне Фурман дал большую роль, и мы с Ольгой начали сниматься. Но ментов взорвали, а ее похитили. Потом она бежала, а мы бросились в погоню за бандитами… Одним словом – все ждут вас в Боровске…

Ванда говорила все правильно, но не по делу. Не по тому делу, зачем они приехали в Киев… И Зуйко попытался разрулить ситуацию. Он открыл багажник, вытащил раскладной столик, три стула и массивную сумку. Разместив на поляне мебель, Зуйко подтянул поближе баул и открыл его.

– Девочки, накрывайте на стол. Здесь всё, что надо… Посидим, отдохнем. Тут такая природа – просто шепчет…

Слава все время держал в голове основную цель их приезда в Киев – только Дубровская могла дать ключ к шифру… Он помнил об этом, но застольную беседу, как опытный психолог, начал издалека.

– Я думаю, что нам надо ехать в больницу! Здоровье, Верочка – важнее всего!.. Вот вы недавно испытали шок. А то, что на вас нет царапин, ни о чем не говорит. Могла произойти встряска всего организма. И что-то где-то сдвинулось. В голове, например…

– Ты что это, Слава! Ты намекаешь, что я стала психом или шизиком?

– Ни в коем случае!.. Но могла возникнуть легкая амнезия. Это часто бывает, когда здесь помню, тут не помню, а здесь опять помню, но кое-что.

– Даже и не думайте! Я, ребята, всё помню!.. Проверяй, Слава! Ты спрашивай, а я отвечаю.

– Договорились, Вера. Но заметь, ты сама это предложила… Как ты пошла в первый класс – помнишь?

– Отлично помню… Сзади ранец, наверху два белых банта, а в руках три фиолетовых гладиолуса.

– Отлично, Вера… А как первый раз поцеловалась – помнишь?

– Во всех деталях!.. Это было в девятом классе. В конце мая мы пошли в поход с ночевкой. После ночного костра все разбрелись по парочкам… При свете луны он меня взял за талию, развернул, прижал и ткнулся губами в шею. Затем чмокнул выше, под ухом. А уж потом я сама вцепилась в его губы… Не помню только, как его звали.

– Верю, Вера! Здесь амнезии нет… А вот первая встреча с твоим мужем? Это помнишь?

– С каким мужем? С Глебом Бархановым? Так он мне и не муж пока.

– Нет, Вера, с другим, с законным. Ну с тем, который погиб.

– Ах, с Аркадием!.. Тут вообще история была. Два года назад я приехала в Москву. Иду себе утром по улице, а у меня шкет хватает сумочку и бежать. Аркадий видел все это, и за ним… Догнал! Отнял сумку, но в драке так порвал брюки, что трусы светились. Я предложила зашить. Он пригласил в свою квартиру и сразу начал приставать. Я стою у книжного шкафа, а он сзади подошел и схватил.

– Обнял?

– От всей души!.. Ну, я, как честная девушка, хватаю толстую книгу, разворачиваюсь и бах! Со всего размаха по башке… В этот день я у него ночевать осталась. Так и познакомились…

– А вот, Верочка, какой книгой вы его ударили. Не помните?.. Амнезия?

– Почему не помню! Это книга из десятитомника Алексея Толстого. Такие желтые тома – канареечного цвета. Они в той квартире на самом видном месте стоят… Вот Ванда там была. Она должна была их видеть.

– Я, может быть, и видела, но не обратила внимание. Я же не знала, на какой том надо смотреть.

– На шестой! Он самый толстый. В нем роман «Хмурое утро» и еще что-то… Мы потом с Аркашей шутили, что у нас от этой книги была яркая ночь, а не хмурое утро…

К адвокату Вронскому пришли четверо. По их суровым лицам было ясно, что разговор предстоит серьезный.

Возглавлял делегацию Лев Лощилин – старый знакомый Вронского. Он и вел эти короткие переговоры, строго держась в официальных рамках.

– Господин Вронский, вы поговорили с клиентом? Он в курсе дела?

– Да, Беркович знает, что бандиты погибли, а вещи пока не найдены.

– Это пока! Мы найдем их через несколько дней… И что тогда?

– Мой клиент готов все вещи выкупить, но, естественно, по разумной цене.

– Все вещи? Включая украденные из музеев?.. Не получится! И Мальтийский кубок, и другие криминальные раритеты возвращаем народу!

– Как? Это невозможно.

Лощилин ехидно взглянул на собеседника и выдержал паузу. Он вытащил портсигар, достал темную сигарету с золотым обрезом и неторопливо закурил.

– А вы наивный, как ребенок… Вернуть украденное можно всегда. Это дело техники. Мы можем подбросить вещи в Пушкинский музей. Или оставим их в камере хранения и позвоним в Эрмитаж… Теперь второе, Вронский! Все остальные вещи Беркович немедленно дарит музею.

– Какому?

– Историческому!

– Но…

– Никаких «но», Вронский! Иначе мы ославим Берковича, как скупщика краденного. А это – уголовная статья и потеря лица… Теперь третье! В нашей группе работали профессионалы. Они должны получить крупные премии. Сыщику Борису Кукину пятьдесят тысяч и эксперту Пшеничному – десять.

– Это в рублях?

Вронский спросил это очень искренне. Он был хороший адвокат, а это всегда артист… Лощилину пришлось выдержать еще одну паузу. Он опять неторопливо закурил и взглянул на собеседника. Но теперь уже не ехидно, а презрительно и даже зло.

– Еще один такой глупый вопрос, и я скажу, что эта сумма не в долларах, а в евро.

– Спокойно, Лощилин, я уже всё понял. Эта сумма в баксах!.. Мы с клиентом обсуждали и такую возможность. Он согласен… По всем трем пунктам!

Этого никто не ожидал, но Дубровская решила сразу ехать в Боровск. Зуйко с Вандой довезли ее до Харькова, посадили в поезд, проводили и прослезились.

Когда они уезжали из Киева, Верочка решила даже не заезжать в особняк Барханова. Оказалось, что накануне они крепко повздорили, и она надумала бросить богатого любовника. А тут еще удачно подвернулись бандиты с их похищением и съемки, где ее ждут. Вот она и решила уехать по-английски… Все это она объясняла в машине, изливая душу Ванде.

– Все богатые мужики – сволочи!

– Нет, Вера, не все.

– Да, не все, но большинство… Они думают, что деньги заменяют им всё и везде. И тут, и тут, и тут… Я имею ввиду: и ум, и душу, и сердце.

– Получается, что Барханов тебя не любил?