Анатолий Галкин - Принц на белом коне

– Далась, дорогуша! Еще как далась! Сама к нему прильнула, обхватила руками, голову откинула… Всё, как во французском кино. А что – мы не хуже других!

– Врешь ты, Свечка!.. Мне Паша Рогов сказал, что я не умею целоваться.

– Так и он далеко не рыцарь. С Павликом ты чмокалась, а тут на всю катушку. Со страстью… Одно слово – французский поцелуй!

– Все три раза?.. Прямо, как в сказке!

– Да!.. И каждый раз – не меньше минуты… Затем ты с этим франтом ускакала, а я стою одинокая, дрожу вся от злости и превращаюсь в телеграфный столб… А потом сразу просыпаюсь.

– Ужас!.. Свечка, это и, правда, некрасиво с моей стороны. Но я не виновата… Это же твой сон.

– Ладно, Тигра, проехали… Теперь слушай про столб.

– Про какой?

– Про обычный, про фонарный. Про тот, с которого я это объявление сорвала… Он здесь, за твоим окном. Слева от крыльца…

Таня Ракитина с трепетом взяла со стола мятое объявление. Она теперь понимала, что вещий сон подруги начинает сбываться…

Таких совпадений так просто не бывает. Это – как в сказке!.. Там Свечка превратилась в столб, а тут сообщение на столбе…

Обычная грязная бумага в половину стандартного листа…

Какая-то фирма «Фокус» приглашает девушек на кастинг… Через месяц – городской конкурс «Мисс Кострома»… Королеве вручается диплом и корона… Корона!

Тигра не могла стоять. Ватные ноги сами согнулись в коленках, и она чуть не промахнулась мимо стула.

– Ой, Свечка, прямо, как во сне… А где тут про принца на белом коне?

– Ишь ты какая?.. Тебе подавай всё и сразу?.. И так многое совпадает. Сначала тебе вручат корону, а потом в свое время появится и принц… Всё у нас будет, Татьяна! Мы не хуже других!

Юлию Зелинскому не было еще и сорока лет. Он так быстро стал богатым человеком, что не успел к этому привыкнуть.

Еще десять лет назад он был похож на затрапезного бухгалтера. Не владелец банков, заводов, домов, пароходов, а так – замухрышка с высшим экономическим образованием.

Тогда он ходил в мятом пиджаке, с непредсказуемой прической и отстраненным взглядом…

Одним словом – ботаник!

Он родился в семидесятом, а его сестра на десять лет раньше…

Это были странные времена, когда молодежь верила в добро, любовь и верность…

Невозможно поверить, но тогда деньги, расчет или карьеризм считались чем-то низким. Вроде пошлого предательства или душевной проституции.

Попробуйте представить, чтобы в период развитого капитализма студенты пели про «бумажного солдатика» или про «милую мою, которая – солнышко лесное»…

А тогда играли на гитарах, пели у костров!.. И Юлия Кима пели, и Булата Окуджаву, и Новеллу Матвееву, и Высоцкого, и Визбора, и Галича…

В те времена в сентябре студентов вывозили в колхозы «на картошку»…

Родители будущего банкира познакомились в поле около грязных мешков.

В первый же день они у костра задушевно пели песни вышеназванных бардов…

На второй день они влюбились…

А на третий день – они уединились на солнечной поляночке и в порыве страсти зачали дочь с песенным именем Новелла.

Перед смертью мать рассказала сыну, что родители выбирали ему имя бросанием монеты. Если бы выпал «орел», то банкира бы звали Булат – в честь Окуджавы…

А выпала «решка», и он навсегда стал Юлием Зелинским.

Позавчера он приехал из Дубровска, где похоронил сестру… Теперь он круглая сирота – ни родителей, ни жены, ни детей.

Юлий Семенович чувствовал, что пожар в квартире сестры какой-то странный… Адвокат Гриша Горский сунул следователю штуку баксов и тот сообщил, что в газовой плите были открыты все ручки, и потому произошел взрыв…

Нет, ну можно забыть включенной одну конфорку. Ну – две!.. Но чтоб все четыре, да еще вместе с духовкой – это нонсенс!

Про самоубийство вообще речи нет…

Новелла работала на чем-то вредном и секретном, где пенсию дают в пятьдесят лет. Она так радовалась своей ранней пенсии. Она строила планы на будущую жизнь…

Кроме того, Юлик разговаривал с ней за двадцать минут до взрыва, и никакой тени беспокойства…

Странный пожар!

Еще до похорон в Дубровске Зелинский разговаривал с полковником – с местным начальником УВД. Но тот явно канючил взятку… За что? За нормальное расследование?…

Нонсенс!

Юлий мог бы дать любую сумму. Не вопрос!.. Но он знал, что Новелла была честнейшим человеком. Она терпеть не могла взяток и всякого обмана. Она считала это бесчестием… И в ее память Юлик прилюдно обозвал полковника жуликом, мздоимцем и дураком.

А вдобавок показал ему кукиш по-македонски… С двух рук сразу.

Всем стало понятно, что теперь следствие о смерти гражданки Новеллы Зелинской спустят на тормозах.

Но, приехав из Дубровска, Юлий немного остыл…

Поднявшись на второй этаж, он вместе с Гришей Горским вошел в свой кабинет и первым делом позвонил полковнику.

Зелинский неуклюже извинился за кукиши и стал намекать на материальное содействие следствию… Но, вероятно, поезд уже ушел.

– Нет, вы поймите, товарищ полковник, во всём должна быть логика… Да, я знаю, что нужны основания… Нет, я настаиваю! Нам нужна правда. Преступник должен сидеть!.. Хорошо, я подожду. Но вы постарайтесь. А я готов помогать всеми способами… И вам большой привет.

Юлий Семенович со злостью размахнулся и бросил трубку. Но не в стену кабинета, а в дальний угол, где стоял массивный мягкий диван… Попал удачно!

Гриша Горский подошел к окну, поднял телефон и проверил – навороченная игрушка работала исправно…

Адвокат хотел сразу вернуть, аппарат хозяину, но побоялся. Банкир еще тяжело дышал, и у него дергалась правая щека – явный признак, что тот в гневе.

– Успокойся, Юлий Семенович… Это ты с полковником разговаривал?

– С ним!.. Нет, но он полная сволочь. Какой-то сатрап! Держиморда поганая… Прикинь, Гриша, они не собираются заводить уголовного дела. Он считает, что это несчастный случай.

– Нормально, Юлий!.. Или ты от них другого ожидал?.. Главное то, что мы знаем – это не случайность, а покушение… Я всю дорогу думал, и всё сходится на одном субъекте.

– Сейчас ты скажешь, что это Серебров!.. Ты, Григорий, никогда его не любил.

– Не любил, не люблю и любить не буду!.. И я уверен, что это он организовал убийство Новеллы Семеновны. И тебя, Юлий, он уже заказал!

Горский сказал это и пожалел…

Адвокату было всего тридцать с небольшим. И последнее десятилетие он работал при Зелинском.

Иногда Гриша был правой рукой банкира, а чаще – левой. Это так – юрист, друг и помощник по особым поручениям…

Короче, Горский отлично знал характер шефа. После фразы о заказе на него, Зелинский реально испугался. Он сник, скис и почти потух.

Банкир вялыми шагами прошел в угол и сел в кресло, в которое недавно швырнул телефон…