Дик Фрэнсис - Скачка тринадцати

— Как врачи? — спросила миссис Натбридж.

— Ну да, примерно так, — кивнул Дэвид Винн.

Сперва вызвали одну только миссис Натбридж. Джулза Харлоу пригласили в кабинет полчаса спустя. Он очутился в большой, ярко освещенной комнате, где за длинным столом восседали четырнадцать адвокатов с серьезными, неулыбчивыми лицами. Председатель комиссии, сидевший в торце стола, предложил миссис Натбридж, а потом Джулзу Харлоу присесть на один из свободных стульев и отвечать на вопросы.

Миссис Натбридж сидела где-то в середине стола. Джулзу Харлоу же достался единственный свободный стул в конце стола, и, к его ужасу, соседом его оказался Патрик Грин. По другую сторону от Грина сидел Карл Корунна. Час от часу не легче. Джулз Харлоу с каменным лицом занял предложенное место и довольно скованно — ему было неприятно находиться рядом с Грином — принялся отвечать на вопросы председателя. Большая часть вопросов предполагала, что вранье Грина было правдой.

Джулз Харлоу видел, что его дела плохи. Адвокаты явно ему не верили. Грин расслабился. Корунна хмыкнул.

Джулзу Харлоу вспомнились слова Винна: «Люди не всегда верят именно правде». «Если мне не поверят, — подумал он, — я сам буду виноват».

Председатель заглянул в заметки, разложенные на столе, и спросил у Харлоу, в какой именно день он сказал по телефону Патрику Грину, что тот может оставить десять тысяч долларов себе.

Председатель был грузен и страдал хроническим несварением желудка. Нынешнее заседание казалось ему нудным. Половина членов комиссии боролась с дремотой. Патрик Грин мило улыбался.

Джулз Харлоу глубоко вздохнул и громко сказал:

— Я никогда бы не согласился оплачивать судебные издержки Сэнди Натбриджа!

Один из дремлющих адвокатов открыл глаза:

— Почему же?

— Потому что я был с ним незнаком.

— Но…

— Перед тем как дать деньги на уплату залога, я встречался с ним всего один раз. В тот день, когда я приобрел у него лошадь. Кстати, лошадь оказалась очень хорошая. Кобыла. Можете поставить на нее в завтрашней скачке.

Адвокаты оживились. Дремоту как рукой сняло. Председатель нахмурился.

— Но если вы не были знакомы с Натбриджем, почему же вы внесли за него залог?

— Потому что его мать была в отчаянии. Я сделал это ради нее, — Джулз кивнул в сторону миссис Натбридж. — Я сделал это потому, что она плакала. Потому что она англичанка, как и я. Неужели бы вы сами не пришли на помощь земляку-американцу, если бы он попал в беду где-нибудь за границей? Да, в конце концов, я сделал это потому, что я так захотел!

Наступила пауза. Потом леди из комиссии откашлялась и с улыбкой спросила:

— Извините, мистер Харлоу, но нельзя ли узнать: десять тысяч долларов для вас очень большая сумма?

Джулз Харлоу улыбнулся.

— Не очень. Я прошу вас заставить Патрика Грина вернуть то, что мне принадлежит, не потому, что нуждаюсь в деньгах. Дело в принципе. Он ведь вас всех хочет обвести вокруг пальца!

В комнате воцарилась тишина. Харлоу еще раз набрал в грудь воздуху и продолжал:

— Если бы я не мог позволить себе потерять десять тысяч долларов, я не пришел бы на помощь миссис Натбридж. Но я, разумеется, никогда не собирался оплачивать судебные издержки ее сына. На каком основании? Я ни разу не говорил о судебных издержках — ни с Патриком Грином, ни с Карлом Корунной, ни с Сэнди Натбриджем. Я положился на то, что Натбридж явится в суд. Он так и сделал. Я положился на то, что юрист вернет мне деньги, которые я ему доверил. А он оставил их себе. Я доверился барышнику — и адвокату. Кому из них доверились бы вы?

Арбитражная комиссия посовещалась и на следующий день объявила, что не видит смысла проводить расследование и что дело считается закрытым.

— Это я все испортил! — мрачно сказал Джулз Харлоу за завтраком несколько дней спустя.

— Ну, что вы! — утешил его Дэвид Винн. — Мне говорили, что комиссия поверила вам больше, чем Патрику Грину.

— Но… но тогда почему?..

— Ну, они вообще очень редко дисквалифицируют своих коллег-адвокатов. Они могут быть совершенно уверены, что по Грину тюрьма плачет, но, если есть хоть малейшие сомнения в его виновности, они оставят дело без последствий. Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого, разве вы не знали?

Джулз Харлоу молча смотрел на Винна. Тот принялся уничтожать гору гречневых оладий с бананами.

— Значит, Патрик Грин все же вышел сухим из воды, — промолвил Харлоу.

Дэвид Винн сдобрил оладьи ложечкой взбитого масла и театрально взмахнул вилкой:

— Как бы не так!

— Мои деньги остались у него.

— Ну, я вас с самого начала предупреждал, что деньги вам вернут вряд ли.

— Ну, значит, он все-таки выкрутился.

Дэвид Винн деловито уплетал оладьи.

— У меня есть очень надежные источники информации. Мне многое известно, знаете ли. Мне известно, что вы произвели потрясающее впечатление на арбитражную комиссию. Они говорили, что вы — на редкость искренний свидетель.

Винн помолчал.

— И если дело дойдет до суда, поверят вам, а не Патрику Винну.

— Тут ключевое слово — если!

— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Путь к суду лежит через обвинение и взятие показаний под присягой. После этого следует предложение уладить конфликт без суда. Так вот, Патрик Грин согласен на это.

— Не понимаю, чему вы так радуетесь, — угрюмо заметил Харлоу.

— Скоро поймете.

Улаживание конфликта тоже продвигалось с черепашьей скоростью, но в конце концов Дэвид Винн пригласил своего клиента на встречу с посредником. Точнее, посредницей. Она оказалась доброй бабулей, усовершенствованной версией миссис Натбридж.

— Наша цель, — сказала посредница, — определить условия соглашения между мистером Грином и мистером Харлоу, не тратя времени и денег на судебное разбирательство.

Она помолчала.

— Я говорила с мистером Грином.

Новая пауза.

— Он согласен обсудить условия.

— Полагаю, это значит, — не без иронии заметил Дэвид Винн, — что он согласен избежать потери своего дома, машины, офисного оборудования и вообще всего имущества. Он согласен избежать штрафа в тройном размере. Он согласен не оплачивать судебных издержек в качестве проигравшего. Как это благородно с его стороны!

— На каких условиях вы согласны примириться с ним?

Джулз Харлоу внезапно осознал, что это означает. «Господи помилуй! Патрик Грин признает, что виновен!»

Действительно, столкнувшись с реальной возможностью быть осужденным за присвоение денег и нарушение доверия — что автоматически повлечет за собой лишение адвокатской лицензии и права заниматься юридической деятельностью, — Патрик Грин внезапно понял, что, пожалуй, лучше будет вернуть Джулзу Харлоу и миссис Натбридж хотя бы часть тех денег, которые он у них зажал. В конце концов, деньги найти можно — даже если для этого придется устроиться продавцом в супермаркет.