Э. Хартли - Маска Атрея

Деборе очень хотелось посмотреть древний город не вопреки отсутствию знаменитых памятников, а именно из-за этого. Не считая остатков храма Аполлона и огромного пространства Римского форума, большая часть города была перекопанной и заросшей, отчего это место казалось странно домашним и реальным в отличие от великолепных Афин. В Америке она была не только археологом, но и культурным антропологом, специалистом по древним народам, а не архитектурным чудесам. История со Шлиманом и его золотом отвлекла Дебору оттого, что всегда интересовало ее в прошлом: возможности хоть немного понять что-то о жизни простого народа. В книгах о Трое и Микенах она чересчур увлеклась легендами, сказаниями об эпических деяниях и сокровищах. Такие вещи, как бы они ни слепили глаза широкой публике (подобное ослепление как раз и было признаком дилетантов вроде Ричарда и Маркуса), для серьезных археологов стояли на втором плане. Даже в Афинах утонченная красота развалин подавляла и делала прошлое отдаленным, героическим и эстетизированным, какой на самом деле никогда не была настоящая человеческая жизнь. На руинах торгашеского Коринфа Дебора надеялась уловить эхо давно умолкших шагов повседневной жизни.

Такси довольно быстро проехало по шоссе Скутела и застряло на въезде в боковую улочку, вдоль которой тянулись кафе и сувенирные магазинчики. Окна лавчонок ломились от керамики и гипсовых статуэток. У тротуаров, забитых шаткими стойками с открытками, стояли экскурсионные автобусы с опущенными шторками и работающими двигателями. За воротами в стене позади них открывалось белое пространство форума, усеянное капителями колонн с искусной резьбой. Старую дорическую простоту и ионическое изящество при римлянах вытеснил более вычурный «коринфский» стиль: пышные капители колонн с узором в виде листьев аканта. Дебора вытянула шею, чтобы разглядеть побольше, но тут такси снова двинулось.

Когда машина миновала вход в древний город и не притормаживая нырнула в следующий проулок, Дебора похлопала шофера по плечу:

— Мы едем в старый город, верно?

— Акрокоринф, — ответил он.

Уместно предположить, что Акрокоринф — самая высокая часть древнего города, возможно, утес, на котором стоял храм Аполлона.

— Это не внутри? — спросила Дебора, оглядываясь на разрушенный город. Туристические автобусы остались позади, других машин на дороге тоже не было.

— Нет. — Шофер высунулся из окна и указал куда-то вверх. — Вон там.

Вдали, угнездившиеся на почти вертикальной скале в сотнях ярдов над древним городом, едва видимые на таком расстоянии при ослепительно ярком солнце, высились зубчатые стены и башни. Шофер широко ухмыльнулся, а машина тем временем начала с трудом продвигаться вперед.

Дебора не улыбнулась в ответ. Путь вверх был долгим, и она очень сомневалась, что наверху найдутся автобусы, если им вообще по силам этот подъем. Дорога шла серпантином, но все равно уклон казался почти невозможно крутым. Вряд ли там будет кто-нибудь еще, особенно под жарким послеполуденным солнцем.

Коробка передач стонала и лязгала, и на секунду показалось, что двигатель совсем заглох, однако шофер с силой нажал на газ, и машина дернулась, непреклонно карабкаясь к вершине.

На подъем ушло почти пятнадцать минут, и за это время они не встретили ни одного автомобиля. Аккуратные возделанные поля и оливковые рощи сменились неровным песчаным грунтом и редкими искривленными деревьями. Это был суровый край, безводный и труднодостижимый даже с техникой двадцать первого века. Несомненно, наверху не город, как тот, внизу, а крепость.

Когда показались первые остатки наклонных плоскостей, так называемых рамп, и стен, ее догадка подтвердилась, но она с удивлением заметила, что укрепления не древнегреческие и не римские. Кирпич и черепица — Средневековье, возможно, Византия. Некоторые выглядели еще более поздними: остатки турецкой оккупации и войны. Это был первый признак бушевавших в этой стране войн, который увидела Дебора, и она задумалась, не националистический ли пыл греков уничтожил остальное. Таксист в отличие от большинства соотечественников, которые охотно и по собственному почину рассказывали о национальной культуре, хранил молчание.

На вершине машина въехала на большую, пыльную и совершенно пустую стоянку и остановилась, хотя двигатель шофер не выключил. Дебора расплатилась, отвергнув дорогостоящее и малодушное побуждение попросить его подождать. До назначенного свидания оставалось еще время, и можно было немного побыть здесь. Она вышла из машины, ухитрившись выдавить улыбку и «эвхаристо». Таксист широко ухмыльнулся, оглядел бесплодную, раскаленную от жары вершину и выразительно пожал плечами: «Дело твое, туристка». Уезжая, он высунул одну руку из окна — словно помахал на прощание — и смотрел на нее в зеркало заднего обзора, пока машина не исчезла из виду.

Дебора повернулась к разрушенным воротам с высокой аркой и медленно поднялась в крепость по длинной рампе, задержавшись в густой тени, перед тем как нырнуть в обжигающий зной у подножия крепостных валов. У нее была с собой всего одна бутылка воды, а сотовый телефон не работал за пределами США. Внезапно Дебора забеспокоилась о том, как будет спускаться; хорошо бы Маркус приехал на машине.

Она уже могла сказать, что Акрокоринф был не просто крепостью. Некоторые из частично разрушенных зданий походили на церкви, некоторые — на мечети, по-видимому, построенные одна поверх другой в течение веков, когда господствующая высота переходила из рук в руки в ходе постоянной борьбы за контроль над страной. Не приходилось сомневаться в стратегической важности этого места. Когда Дебора взобралась на одну из укрепленных стен с позициями для пушек и мушкетов, перед ней открылся вид не только на увиденный мельком древний город, примостившийся у подножия горы, но и на весь Коринфский залив. С более высокого яруса стен и башен видны были даже лежащие за Сароническим заливом Афины. Заслонив глаза от солнца, она посмотрела на высокие стены с бойницами и начала карабкаться по тропинке, петляющей среди разрушенных зданий и укреплений. Вокруг не было ни души, воздух гудел от назойливого стрекота сверчков и кузнечиков, то стихавшего, то становившегося громче — как электрический ток, струящийся в воздухе на волнах зноя.

Цитадель была построена в форме неровных кругов, линии внутренней обороны безумными зигзагами охватывали контуры горы. Вершина — не столько пик, сколько линия хребта с четко выраженной квадратной башней — высилась над каменными стенами и акрами запущенной, обожженной солнцем травы. Пот заливал плечи и лицо, туфли оттягивали ноги. Слишком уж жаркий день для такой прогулки...