Борис Виан - Детектив Франции 2. И смерть уродам

— Вот видите, — говорит мне Майк. — Крах всей системы…

Я не соглашаюсь:

— Думаю, это просто по ошибке. Беднягам даже не видно, что они делают.

Отвергнутые матрасы встали в кружок, а один из них то и дело щелкает маленьким портативным фотоаппаратом. У остальных явно обиженный вид. Правда, некоторые, наиболее смелые, подходят поближе. Троим первым даже удалось внедриться в общую кучу и поучаствовать в кое-каких двойных бензольных кольцах… но четвертого опознали, вышибли из самой гущи, и сейчас две растрепанные фурии с яростью преследуют несчастного, царапаясь и извергая потоки проклятий. Они обзывают его недоделком и угрожают самой мучительной кастрацией…

Майк берет меня за руку.

— Идемте, Рок, нам здесь делать нечего. Надо постараться скинуть несколько кило, стать дряблым и вконец запаршиветь… А в данной ситуации у нас с женщинами нет ни малейшего шанса.

Я поворачиваюсь, и мы удаляемся в сторону моря в тот самый момент, когда двадцать обиженных матросов, вскинув сабли, гурьбой бросаются на штурм. От всей этой свалки идет такой сильный запах пота и разгоряченной плоти, что у меня голова идем кругом.

Мы двигаемся молча, только Майк с сожалением покачивает головой.

— Нет, это не жизнь, — говорит он. — Шутц прав — смерть уродам! А то все достанется только им.

— Вы исходите из ложных предпосылок, Майк, — отвечаю я. — Поставьте себя на место этих богинь, которые целый день напролет только и делают, что занимаются любовью с такими же прекрасными мужчинами, как вы. Их уже воротит…

— И меня, кстати, тоже, — заключает Майк. — Уж слишком они идеальны.

— Вы сами не знаете, чего хотите, — ворчу я.

Мы приближаемся к пляжу. Я толкаю Майка локтем:

— Кто это?

Нам навстречу идет молодой человек высокого роста с чуть тронутыми серебром волосами… На нем гражданский костюм. При виде нас он улыбается. Держится очень прямо. У молодого человека приятная внешность, и вообще он необыкновенно привлекателен…

— Граф Гилберт! Вот это да… — шепчет Майк.

Да, у парня прямо на лбу написано, что он от Шутца… Раньше я видел его только на фотографиях. Но чтобы он сам, лично, приехал сюда! Я не могу прийти в себя от изумления. Это все же очень крупная шишка.

Мы останавливаемся и приветствуем адмирала.

— Мистер Бэйли? — говорит он мне. — Я видел ваши фотографии в спортивных журналах. А вы кто? — продолжает он, поворачиваясь к Майку.

— Майк Бокански, — отвечаю за него я. — Он замещает Энди Зигмана.

— Счастлив с вами познакомиться, — раскланивается граф. — Но у вас какой-то удрученный вид? Надеюсь, все в порядке? А куда вы подевали пятьдесят моих матросов?

— О… им как раз есть чем заняться, — говорит Майк. — Я провожу один эксперимент. Боюсь только, Маркус Шутц пожалеет об этом.

Я объясняю графу Гилберту, о чем речь, и он хохочет во все горло.

— Идемте, — приглашает он нас. — Все образуется само собой. А вам я хочу предложить выпить… Сам я приехал сюда как частное лицо.

— А я сыт по горло! — вдруг восклицает Майк.

Он останавливается, и гнев его неожиданно прорывается наружу.

— Все женщины — шлюхи! Ты выворачиваешься наизнанку, чтобы накачать себе мышцы, чтобы стать красавчиком, чтобы быть всегда чистым, чтобы не воняло изо рта, чтобы ходить не качаясь, чтобы соседи не шарахались от твоих ног, чтобы быть здоровым и крепким… но стоит появиться первому попавшемуся огрызку — и они уже кидаются ему на шею и сами готовы изнасиловать его, даже не разобравшись, что у него, помимо всего прочего, вставная челюсть и легкие, как решето. Это мерзопакостно. Это гнусно. Это несправедливо, незаслуженно и недопустимо!…

— Напрасно вы так, — успокаивает его Гилберт.

Мы следуем за ним. Я лично чувствую себя превосходно. Сандэй Лав, наверное, уже проснулась у меня в спальне, там, в Лос-Анджелесе. И ждет меня… Мона и Берил тоже… Жизнь прекрасна!

— Я разочарован, — продолжает Майк, — эти женщины мне просто противны! Вот найду себе огромную вонючую обезьяну…

Мы выходим на пляж. Серый катер с миноносца уже ждет нас.

— Прошу вас, — говорит Гилберт. — Как только вернутся мои люди, мы тут же берем курс на Лос-Анджелес… а там я обещаю вам немало сюрпризов.

Он наклоняется к Майку.

— Я, конечно, не хочу вас слишком обнадеживать, но недавно у меня появилась горбатая секретарша…

У Майка загораются глаза.

— И на рожу страшная?

— Да меня тошнит от одного ее вида! — лицо Гилберта расплывается в широкой улыбке. — И к тому же у нее деревянная нога!

От английского Sunday Love — Воскресная Любовь.

Даром, из любви к Всевышнему ( лат. ).

Название американского толкового словаря.

Исходит из человеческой натуры ( лат. ).