Арнальд Индридасон - Голос

Осп пожала плечами.

— Кто заправлял ему кровать?

— Что вы имеете в виду?

— Постельное белье давно не меняли.

— Понятия не имею. Скорее всего, он сам.

— Вас, похоже, здорово покоробило.

— Было омерзительно увидеть его в таком виде, — ответила Осп.

— Понимаю, — проговорил Эрленд. — Постарайтесь забыть это как можно скорее. Если сможете. Он был хорошим Дедом Морозом?

Девушка посмотрела на полицейского.

— Что такое? — спросил Эрленд.

— Я не верю в Деда Мороза.

Женщина, ответственная за организацию рождественской елки, была небольшого роста, изящно одета. Около тридцати лет, подумал Эрленд. Она представилась как начальница отдела маркетинга и рекламы в отеле. Эрленд решил не вдаваться в подробности; последнее время большинство из тех, кто встречался ему на пути, были как-то связаны с маркетингом. Ее кабинет находился на втором этаже, там Эрленд и застал ее. Она говорила по телефону. До прессы уже докатился слух о ЧП в отеле, и Эрленд попытался вообразить, что она такое плетет журналисту. Разговор тут же прекратился. Женщина опустила трубку со словами, что она не может ничего сообщить.

Эрленд представился и пожал ее маленькую руку. Он поинтересовался, когда она общалась в последний раз с человеком из подвала. Кхем-м, кашлянул Эрленд, он не знал, как лучше сказать: «швейцар» или «Дед Мороз», а имя позабыл. «Дед Мороз» как-то плохо ему подходило, подумалось Эрленду. Вот Сигурд Оли настоящий Дед Мороз, хотя никогда в жизни не надевал костюма.

— Гулли? — спросила она, разрешив проблему. — Да вот сегодня утром, напомнила ему о елке. Я столкнулась с ним у входа. Он работал швейцаром, но вы, наверное, это уже знаете. И даже больше чем швейцаром. Прямо-таки домовой! Мастер на все руки.

— Шустрый? — уточнил Эрленд.

— Простите?

— Ну, трудолюбивый, отзывчивый, его не приходилось заставлять работать?

— Не знаю. Это так важно? Он никогда ничего для меня не делал. Или скорее мне никогда ничего от него не было нужно.

— Почему он изображал Деда Мороза? Он любил детей? Шутил? Был смешным?

— Так было, когда я устроилась сюда. Я работаю здесь третий год, и это третья елка, которую я организовываю. Оба предыдущих раза он изображал Деда Мороза, и вполне успешно. Ребятам было весело.

Казалось, смерть Гудлауга не произвела впечатления на эту женщину. Он ее не волновал. Убийство лишь нарушило распорядок рабочего дня службы маркетинга и рекламы, и Эрленду подумалось: как это люди могут быть такими бесчувственными и нудными?

— А каким он был человеком?

— Не могу вам сказать, — ответила она. — Я его плохо знала. Он был швейцаром. И Дедом Морозом. Я и разговаривала-то с ним только пару раз, когда он был нужен для елки.

— Как прошел праздник, после того как стало известно о смерти Деда Мороза?

— Мы его отменили. Ничего другого тут не сделаешь. Хотя бы из уважения к нему, — поправилась она, как бы желая выказать наконец хоть малейший признак сочувствия. Но это было ни к чему. Эрленд прекрасно видел, что ей глубоко наплевать на покойника в подвале.

— Кто был лучше всех знаком с этим человеком? — спросил он. — Я имею в виду, здесь, в отеле.

— Даже и не знаю. Попробуйте поговорить со старшим администратором. Швейцар находился под его началом.

На ее рабочем столе зазвонил телефон. Женщина сняла трубку и многозначительно посмотрела на Эрленда. Он поднялся и вышел, гадая, как долго она сможет сочинять небылицы по телефону.

У старшего администратора просто не было времени на Эрленда. Туристы толпились перед стойкой записи, и он с тремя другими служащими еле-еле успевал их регистрировать. Эрленд наблюдал за ходом регистрации, проверкой документов, передачей ключей, улыбками и переходом к следующему клиенту. Очередь тянулась до самой входной двери. За ней Эрленд увидел еще один подъехавший автобус.

Полицейские, одетые большей частью в гражданское, заполонили здание и опрашивали служащих. Нечто вроде штаба устроили в подвальном кафетерии. Оттуда осуществлялось руководство ходом расследования.

Эрленд оглядел новогодние украшения. Американская рождественская мелодия доносилась из громкоговорителей. Он направился к ресторану, располагавшемуся за холлом. Первые посетители уже облепили великолепную буфетную стойку с рождественскими угощениями. Эрленд подошел к столу и принялся рассматривать сельдь и копченое мясо, буженину и говяжьи языки, всевозможные закуски и десертные лакомства, мороженое и торты со взбитыми сливками, шоколадный мусс и всякую всячину.

У Эрленда потекли слюнки. Он ничего не ел почти целый день.

Инспектор оглянулся по сторонам и с быстротой молнии запихнул себе в рот ломтик говяжьего языка — незабываемый вкус. Эрленд был уверен, что никто ничего не заметил, но сердце застучало в груди, когда за его спиной раздался громовой голос:

— Нет, вы слышите меня?! Это немыслимо! Так делать нельзя!

Эрленд повернулся. К нему спешил человек в высоком поварском колпаке с искаженным яростью лицом.

— Что это такое, тащить в рот еду?! Что за манеры?!

— Остыньте, — проворчал Эрленд и потянулся за тарелкой. Он принялся накладывать себе деликатесы, будто с самого начала собирался подкрепиться в ресторане. — Вы были знакомы с Дедом Морозом? — спросил он, чтобы уйти от разговора о говяжьем языке.

— С Дедом Морозом? — переспросил повар. — С каким Дедом Морозом? Еще раз повторяю: не суйте пальцы в еду. Это просто…

— С Гудлаугом, — перебил его Эрленд. — Вы были знакомы? Он был здесь швейцаром и вообще мастером на все руки, сдается мне.

— Вы говорите о Гулли?

— Именно, Гулли, — подтвердил Эрленд, укладывая на тарелку толстый кусок холодной буженины и поливая его небольшим количеством йогуртового соуса. Не позвать ли Элинборг, подумалось ему. Она составила бы ему компанию в дегустации буфета. Элинборг была тонким ценителем кулинарного искусства и уже несколько лет как собиралась составить книгу рецептов.

— Нет, я… что вы имеете в виду под выражением «были с ним знакомы»? — спросил повар.

— Вы не в курсе?

— Что? Что-то случилось?

— Он скончался. Убит. В отеле еще не знают?

— Убит? — воскликнул повар. — Убит! Где, в отеле? Вы кто?

— В своей каморке. Внизу, в подвале. Я из полиции.

Эрленд продолжал накладывать лакомства на свою тарелку. Повар был готов забыть о говяжьем языке.

— Как это случилось?

— Лучше поменьше болтать об этом.

— Здесь, в отеле?

— Да.

Повар посмотрел по сторонам.

— Не верю, — произнес он. — Какое-то безумие!

— Именно, — отозвался Эрленд, — какое-то безумие.

Он знал, что отелю никогда не избавиться от клейма убийства. Невозможно очиститься от преступления. Этот отель навсегда станет отелем, где Дед Мороз был найден мертвым с презервативом на члене.