Александр Горохов - Кровавое шоу

Надя посмотрела на нее внимательно — удивительное дело, но выглядела Джина, словно жеребенок после купания в речке свеженькая и бодрая, глаза сверкают, волосы темной гривой падают на одно плечо, прикрывая разодранное на груди платье.

— Сносно, — признала Надя.

— А ты бы тоже ничего, только шишка промеж бровей. Это у тебя от роду или вчера?

— Вчера, — буркнула Надя.

Джина прищурилась, сказала уверенно:

— Кажись, тебя кастетом по лбу грохнули. Тоже пройдет! Это все халоймес, как говорят евреи! Чепуха то есть!

Они подхватили с земли остатки своих туалетов, нашли даже Надин сыр и хлеб, что очень порадовало Джину, поделили все на равные доли и пошли с кладбища.

Ступив на тротуар, Джина оглянулась, разглядела мост над железной дорогой и захохотала на всю пустую улицу.

— Да мы же у Рижского вокзала! Я здесь месяц назад соседа по дому хоронила! Почти к дому подвезли, скоты эдакие! Мы бы до меня и пешком дошли, если чувствовали себя пободрее!

Минут через десять на проспекте Мира поймали драный «москвич». Вскоре они остановились во дворе, густо заросшем сиренью, расплатились, и Джина сказала:

— Без пересадки — к лекарю.

— Может, сначала примарафетимся?

— Нет. Здоровье надо беречь.

— Но рано же, все спят.

— За то он и деньги получает, чтоб не спал. Не бойся, я при башлях. И вообще, сейчас не время копейки считать. Коль вместе в такое гадство попали, так вместе и выкручиваемся.

Старик лекарь ничуть не удивился визиту спозаранку. На кухне его однокомнатной квартиры был оборудован почти больничный гинекологический кабинет. Ни о чем не расспрашивал, вообще говорил мало, а больше действовал руками — маленькими, чистенькими и сухонькими.

Только в самом начале спросил:

— Промыть, почистить и продизенфицировать?

— Точно, Илья Михайлыч! — засмеялась Джина. — И все-то вы знаете!

Процедура заняла времени самый чуток.

Жила Джина в соседнем доме, хозяйки квартиры не было — уехала на свой огород. Джина залила ванну почти кипятком, растворила в ней марганцовку, отчего вода стала красновато-бурой, и позвала:

— Полезли! Давай вместе, чтоб побыстрей! Ты не лесба, случайно?

— Да нет.

— Я тоже в этом плане нормальная. Я на голову трахнутая! Сейчас отмокнем, у меня бутылка шампанского заначена, шлепнем по стакану и спать завалимся!

— Джина, — осторожно начала Надя. — Ты, вообще-то, кто?

— А черт его знает! Проституткой меня не назовешь, хотя всякое бывает. Так что — ни то ни се. Живу как птичка божья! А ты?

— Я? Я певица.

— Ясно! Все мы певицы. Ну — ныряй ко мне!

Надя опустилась в горячую ванну: сперва дух захватило, а потом красная вода омыла тело, и захотелось спать.

Но до этого выполнили всю программу Джины, включая шампанское. Обменялись краткими автобиографиями и свалились на один широкий, жестковатый диван.

— Если половину за крышу платить будешь, то я хозяйку уговорю нас обеих держать, — уже засыпая, сказала Джина.

— Буду, — ответила Надя и обняла тонкое, совсем детское тело обретенной подруги, та замурлыкала и прижалась тесней. Последнее, что промелькнуло в голове Нади: как бы там ни было, она в Москве, есть пристанище, подруга, чуток денег, а значит, все впереди и мечта не отменяется.

…К обеду разразилась гроза. Тяжелые капли ударили в окно кабинета, Сорин подумал, что хорошо бы сейчас обуть крепкие сапоги, накинуть офицерский плащ, взять большой зонт на длинной ручке и выйти на пустые мокрые московские улицы. Идти все равно куда. Эдакое ведь счастье и вполне достижимое, не Бог весть сколько усилий требует. И не работа, не суета и обязанности удерживают в кабинете, а просто духа на такой подвиг не хватает.

Но гроза и звонкий ливень за окном принесли хорошее настроение, которое вскоре испортил майор Володин.

Он вошел в мокрой фуражке и сухом кителе (странно само по себе — оперативники не любят щеголять в форменной одежде), фуражку скинул, поздоровался.

— Лопухнулись мы вчера с вами, Всеволод Иванович. Прокололись, как малые дети.

— Что еще?

— В квартиру убиенного Княжина ночью был нанесен несанкционированный визит неопознанными личностями, а никакой охраны мы там не оставили. Опечатали, да и только, так и печати наши унесли.

— Откуда известно? — спросил Сорин.

— Поначалу позвонила мне эта учительница со спаниелем, сказала, что около полуночи выводила опять же свою собаку, и в окнах Княжина видела свет и женскую фигуру. Потом съездили, убедились, что визитеры после нас учинили вторичный обыск. Очень, кстати сказать, аккуратный и даже профессиональный.

— Что учительница рассказала?

— То, что я сообщил.

Сорин помолчал, потом спросил задумчиво:

— У тебя нет ощущения, что эта учительница…

— Есть! — дернулся Володин. — Я молчал, мне показалось, она вам симпатична. Она… Не врет. Однако чего-то не договаривает…

— Это меня и смутило, — вздохнул Сорин. — Странно, что к доносам она относится с повышенной брезгливостью, а доносит уже второй раз.

— И также второй раз, — подхватил Володин, — на кухню покойного приходит любительница покушать чужих харчей! Опять ее отпечатки пальцев!

— Голодная, видать, бедолага. Кассету свою дурацкую ищет, — поморщился Сорин. — Ну ладно, установил — болел Княжин СПИДом?

— Абсолютно точно!

— И продолжал таскать к себе девчонок?

— Именно. По Москве его уже побаивались, слушок-то просочился, так он на провинцию перекинулся. Эта пожирательница тортов, видать, из их числа.

— Девчонка нужна нам позарез, Володин.

— Найду. На днях.

— Да ты же толком и примет ее не знаешь!

— Я на нее уже свое биополе настроил! Почую ее в дождь, ночь, зимой и летом!

— И с такими хвастунами приходится работать. Оставь мне телефон учительницы, а сам начинай изучать эстрадное окружение

Княжина. «Граммофон XXI век», Виктория, «Мятежники», «Золотой колос», Анна Корецкая, Сакта и далее везде.

— Тошнит меня от этой попсы! — с чувством сказал Володин. — Высоцкого люблю. А от этих обезьян с их якобы музыкой — тошнит!

— Желаешь заняться делом «Маугли»? — с тихой надеждой спросил Сорин.

— И то лучше, чем эстрада.

По делу «Маугли» проходил еще не найденный ухарь, который подозревался, и серьезно подозревался, в людоедстве. Кто из шутников уголовного розыска прозвал каннибала Маугли, оставалось неизвестным. Сорин подозревал, что это упражнялся в остроумии эксперт Седов.

Надя проснулась от громкого голоса Джины, которая кричала в коридоре в телефонную трубку с такой силой, будто разговаривала с чертями из преисподней.

— Тетя Тамара, мы будем в срок и одеты так, как надо!.. Успеем, успеем, вы не волнуйтесь, вы же меня знаете!.. Подруга моя это дело еще лучше меня знает! Если надо, и спеть может!.. Ну, на грузинском языке не потянет, но по-русски сколько угодно!.. Хорошо, на месте обо всем этом концерте договоримся!