Юрий Михайлик - При странных обстоятельствах

— Живы? — спросит Малинин.

— Там работают врачи, — ответил полковник. — Ваши действия по плану. Рубин-1 тоже включается. До связи.

— До связи, — сказал Малинин.

— Ну что, пошли знакомиться. — Малинин вошел в подъезд и решительно затопал по лестнице. Пронько последовал за ним. Участковый сопровождал понятых — дворничиху и соседку из дворового флигеля.

— Кто? — спросил звенящий женский голос из-за двери.

— Откройте, милиция.

Дверь открылась не сразу, сначала послышался лязг накидываемой цепочки. В щели показалась молодая темноволосая женщина в халатике и нейлоновом переднике. Она с явным испугом смотрела на стоявших у двери людей.

— В чем дело?

Малинин показал ей раскрытое удостоверение.

— Вы нас впустите, пожалуйста, мы уж потом объясним.

— Ну входите. — Она нехотя сняла цепочку и впустила всех в квартиру.

— Ушкова Марина Петровна? — осведомился сухо Малинин.

— Да. — Она стояла, обхватив плечи руками, словно ей было зябко.

— Вот постановление на обыск в вашей квартире.

Она долго-долго читала документ, потом не вернула его майору, а положила на столик у самой балконной двери.

— Т-так, — сказала она.

— У вас есть сарай или чулан? — спросил Малинин.

— Чуланы у нас в подвале, под лестницей, — это сказала соседка.

— Попрошу ключи, — протянул руку Малинин.

Женщина перед ним стояла неподвижно, и снова отозвалась соседка:

— А вот они, висят в коридорчике.

И тогда Ушкова сказала хрипло:

— У вас ордер на обыск в квартире, про чулан там не сказано.

— Не ордер на обыск, а постановление прокуратуры о производстве обыска, — вежливо сказал Малинин. — Чулан является частью арендуемой вами у государства жилой площади. Удобствами, так сказать. Так что прошу ключи.

Ушкова осталась неподвижной.

— Да вот они, Павел Николаевич, — сказал Пронько.

— Ладно. Посмотрите там.

Пронько с дворничихой ушли, понятые стояли в коридорчике, участковый прислонился к притолоке двери.

— Паспорт ваш дайте, пожалуйста, — сказал Малинин. Женщина, не отрывая от него взгляда, открыла лежавшую на столике сумочку вынула и протянула Малинину паспорт. Тот перелистал его, положил в карман и сказал:

— Прошу предъявить имеющиеся в доме деньги, ценности, драгоценные украшения.

Женщина, все так же следя за ним взглядом, подошла к шкафу, открыла его, вынула из под кипы белья две сберегательные книжки и тоненькую пачку десятирублевок, протянула ее молча.

Малинин положил их на стол, пере листав книжки и пересчитав деньги

— Это — все?

— У нас — все, — равнодушно сказала женщина.

Она пересекла комнату, остановилась возле балкона, взяла сигарету из лежавшей на подоконнике пачки и неумело закурила.

— Я попрошу вас сесть, — сказан Малинин. Ему не нравилось ее пребывание возле балкона.

— Отстаньте от меня! — внезапно закричала женщина.

Участковый, поняв, прошел к балконной двери, и тогда она вдруг оборвала крик и вернулась к дивану. Села стряхнула пепел прямо на ковер. Малинин шагнул к ней, подал пепельницу. Она посмотрела на майора исподлобья:

— Вы тут не хозяйничайте. Пришли искать — ищите.

На утице хлопнула дверь автомобиля и участковый сказал:

— Левченко приехал.

Они вошли в квартиру вместе — румяный, оживленный следователь прокуратуры Аркадий Романович Левченко и перепачканный в пыли Пронько.

— Ну что у вас? — спросил Левченко протягивая руку Малинину.

— Да пока ничего, только начали, — ответит Павел Николаевич.

— Как же ничего? — бухнул с порога Пронько. — Все тамочки. Все прямо в чулане и стоит. И автоген, только тряпочкой накрытый, и баллон почти полный и чемоданчик со снаряжением. Интересный, между прочим, чемоданчик у них.

— Прошу спуститься с нами в чулан, — сказал Малинин. — А вы тут побудьте.

Участковый остался у дверей квартиры, а вся процессия спустилась по лестнице туда, где была настежь распахнута дверь подвала и горел свет. Ушкова шла между Малининым и Левченко молча.

В чулане Ушковых было чисто, только по углам заметна была паутина. Яркая лампочка освещала старый шкаф, за шкафом на каменном полу стоял чемоданчик.

— Что это? — спросил Малинин.

— Не знаю. Может, муж привез, Может, кто из соседей оставил, а может, вы подкинули. — Она смотрела в глаза Малинину прямо и твердо. За спиной раздалось возмущенное бормотание соседки.

— Откройте чемодан, — сказал Левченко. Ушкова не шелохнулась. Тогда Пронько щелкнул замками. В чемодане лежали какие-то тряпки, новенький стеклорез, банка с клеем, несколько катушек пластиковой клейкой ленты, моток шелкового шнура, длинная связка электродов и еще какая то массивная палка с набалдашником, обшитым желтым пенопластом.

— А веник где же? — спросил Малинин.

— А вот он. — Пронько достал тряпку, развернул, в ней был короткий широкий веник.

— Весь инструментарий, — сказал Левченко. — Автоген тоже, конечно, не ваш тоже соседский?

Ушкова молчала.

Он был небольшим, аппарат с кислородным баллоном. Вполне помещался в багажнике “Жигулей”. Вот почему они и сперли именно эту модель. Малинин снова накрыл агрегат тряпкой.

— Пошли наверх, — сказал Левченко. — Будем продолжать обыск. А тут опись нужна.

На лестнице Ушкова вдруг заволновалась, словно хотела вернуться, но Малинин и Пронько прочно подхватили ее под руки.

— Присядьте, — сказал ей следователь, входя в комнату.

Она снова села на диван.

— Еще раз прошу предъявить находящиеся в квартире деньги и ценности, — официально сказал Малинин.

— Ищите, — ответила она. — Найдете — все ваше будет.

— Найдем, — грустно сказал майор, он обернулся к Левченко: — Придется поискать.

Левченко обвел взглядом комнату:

— Да уж придется.

— Нет у нас никаких денег, — внезапно вмешалась Ушкова. — Вот двести семьдесят рублей. Вот две сберкнижки — моя и мужа. И это все!

— Сколько у них должно быть? — спросил Левченко.

— Если поделили, то тысяч тридцать. А если нет — восемьдесят четыре.

Малинин слышал как ахнула соседка.

— Серьезный тайник.

Левченко глянул на майора, весело подмигнул, и тогда Малинин спросил дворничиху:

— Здесь раньше печное отопление было?

— Да, да, но это давно, лет пятнадцать уже.

— Ясно. Печку значит сняли, а дымоход наверняка остался. — Малинин глядел в темное и неподвижное лицо Ушковой. — Вот и поглядим.

Пронько уже деловито приставил стул к стенному шкафу, подстелил на него газетку, взобрался, распахнул полированные дверцы… Все это время Малинин искоса наблюдал за Ушковой. Она оставалась неподвижной. На каменном ее лице ничто не дрогнуло даже тогда, когда Пронько изогнувшись широким своим телом, запустил руку поглубже и, покраснев от натуги, сказал придушенно: