Игорь Быховский - За строками протоколов

— Ей-то не подвозил, а от нее раза три по весне с грузом ездил. Здесь километрах в пятнадцати деревушка есть. Лапушки. Может быть, слыхали? Туда в магазин ездили с ней. Деловая баба.

— Почему деловая?

— Решительная, порядок любит. Если кто в долг просит, никогда не даст. Не положено и всё. Мужики ее уважали. А сколько лет надо на следователя учиться? — неожиданно переменил он тему разговора.

Мы поговорили о профессии следователя.

— Одного не могу понять, — продолжал Никифоров. — Возьмем хотя бы это дело о пожаре. Ну, предположим, установят, что пожар возник из-за невыключенной плитки, — мне ребята сказали, что вы ее нашли. Но разве можно установить — нарочно плитку включили, чтобы магазин поджечь, или просто забыли выключить? Ведь это же тут решается. — Он на секунду отнял руку от баранки и дотронулся до виска. — А как же можно мысли человека узнать? О чем он думал тогда?

Я не успел ответить на этот вопрос, потому что мы приехали. Мне повезло — начальник паспортного стола вечером уезжал в Управление. Он-то и захватил ящик с остатками плитки и мое постановление о назначении экспертизы.

Надо было возвращаться в Дедово. Я посмотрел на расписание — автобус будет через час. Вспомнилось смешное название деревни — Лапушки.

Никифоров возил товар от Поповой в Лапушки. А какой, интересно, товар? Я зашел в бухгалтерию райпотребсоюза и спросил у старшего бухгалтера, кто заведует магазином в Лапушках. Мне назвали фамилию Костиной.

Я перелистал отчеты Поповой, но, к моему удивлению, накладных на отправку товаров Костиной там не было. Тогда я не пытался как-то истолковать этот факт. Я знал лишь одно: Никифоров говорит, что перевозил товар от Поповой к Костиной, а в документах эта перевозка не значится. Противоречие? Да.

Дежурный милиции по моей просьбе послал милиционера за Поповой. На этот раз она держалась подчеркнуто вежливо.

— Слушаю вас, — сказала она, когда я пригласил ее сесть.

— Вы Костину знаете?

— Конечно знаю. В одной системе работали.

— Скажите, вы когда-либо отправляли товар Костиной?

— Нет, она же сама получала, его со склада.

— Почему же в таком случае Петр Никифоров утверждает, что вы по крайней мере три раза перевозили на его машине товар Костиной?

— Можете проверить по моим отчетам и по его путевым листам — таких поездок не было...

Путевые листы! Как я об этом не догадался раньше! Я тут же позвонил в Дедово. По моей просьбе Бугаенко сходил в правление. Путевых листов с записью Дедово — Лапушки за январь, февраль и март прошлого года в бухгалтерии колхоза не оказалось.

Я приехал в Дедово последним автобусом. Бугаенко вызвал Никифорова. И вот мы опять с ним вдвоем.

Я записал его показания о перевозке товаров Костиной. Это было примерно за месяц до пожара. С чем были ящики, он не помнил. Только помнил, что перевозил две швейные машины.

— В путевых листах нет записи о ваших поездках в Лапушки.

— А кто же, гражданин следователь, халтурные поездки в путевке укажет? Я же вам откровенно всё рассказал, а вы целое следствие открыли, — с укором сказал он.

— Поймите, Никифоров, всё это очень важно. Кто-нибудь видел, как вы погружали или разгружали этот товар?

— Кто его знает? Может быть, и видели.

— В пути кого-нибудь подвозили?

— Нет.

Я интуитивно чувствовал, что решение этой частной задачи может иметь очень важное значение. Но что делать дальше?

Оставшись с Бугаенко, я рассказал ему всё, что удалось установить. Мне казалось, что, может быть, в беседе удастся найти какой-нибудь выход.

— Тут знаете что... — медленно начал Бугаенко. — Пожалуй, надо узнать, покупал ли кто у Костиной швейную машину.

— А как это сделать? Ведь рядом с Лапушками расположены еще три деревни и все жители ходят в магазин к Костиной. Не объявление же вывешивать?

— Это вы не беспокойтесь. Завтра к вечеру будем всё знать. Тут у нас неплохая дружина. Попросим ребят. Сделают. Каждый двор обойдут.

На следующее утро пришлось вставать рано, чтобы успеть к разводу на работу. Когда бригадир закончил распределение, Бугаенко попросил дружинников отойти в сторонку, и я объяснил им в чем дело.

Мы вернулись домой к Бугаенко. Я позвонил в бухгалтерию райпотребсоюза. Нет, Костина швейных машин не получала.

И всё же дружинники нашли покупателя швейной машины.

— Да, — сказала учительница Вавилова, — я покупала швейную машину в магазине у Костиной. Она в исправности. Вот паспорт.

Меня интересовала последняя страница. Дата продажи — 23 марта. И самое главное подпись: «Костина».

Человек, идущий на преступление, как правило, знает о наказании, которое ждет его, если преступление будет раскрыто. Если будет раскрыто... Но он надеется, что этого не произойдет, старается не оставить следов ни на предметах, ни в памяти людей, действует осторожно, с оглядкой... и всё равно в подавляющем большинстве случаев попадает на скамью подсудимых. В этом нет ничего удивительного. Каким бы хитрым и проницательным ни был преступник, он не может превратиться в невидимое и бестелесное существо. А раз так — значит, где-то он обязательно оставит какой-то след, какое-нибудь доказательство своей вины. Каждому известно, с какими трудностями приходится сталкиваться в поисках следов преступления. Но это ведь еще полдела.

Надо, чтобы следы заговорили, чтобы собранные при расследовании доказательства позволили воссоздать картину преступления и эта картина была бы абсолютно точной. Здесь нельзя допустить ошибки.

Ведь результат такой ошибки может быть ужасен: преступник, разгуливающий на свободе, и невинный человек, сидящий в тюрьме...

Поэтому давайте спокойно подумаем о нашем деле и о доказательствах, которые нам удалось собрать.

Представим себе, что магазин сгорел от невыключенной плитки. Тогда понятно, что он загорелся, когда Попова была в Каменске. Однако она не рассказала о плитке на следствии, просила Никифорову молчать об этом. Ничего странного — ведь за неосторожный поджог тоже пришлось бы отвечать. Но почему Попова, незадолго до пожара перевезла товар Костиной, перевезла тайно, без документов, скрывает это обстоятельство и сейчас? Вот тут, кажется, может быть только одно объяснение. Магазин подожжен умышленно, а товар до пожара вывезен в магазин Костиной, продан и деньги изъяты из выручки.

Я вызвал Костину.

— Я? Получала товар от Поповой? Что вы?..

Пришлось сделать очную ставку с Никифоровым.

— Не верьте ему! Врет он! Вот тип нахальный! Учти, за ложные показания сядешь! Мало сидел? — наскакивала Костина на Никифорова во время очной ставки.

Когда Никифоров ушел, я молча протянул Костиной паспорт швейной машины. Для нее это было неожиданностью, но она всё-таки совладала с собой.