Алекс Ровира - Последний ответ

Меня заинтересовала глава «Вселенная Эйнштейна». В ней содержалось несколько курьезных эпизодов, которые в других книжках мне на глаза не попадались. Самым забавным был, несомненно, рассказ о том, как Эйнштейн достиг всемирной славы. Речь шла об одной ошибке, имевшей место в 1919-м, за два года до присуждения Нобелевской премии.

По-видимому, все началось, когда газета «Нью-Йорк тайме» пожелала устроить интервью с ученым и отрядила для этой цели свободного на тот момент корреспондента, некоего Генри Крауча, отвечавшего в газете за секцию гольфа. Этот человек не имел никакого представления о физике, поэтому из интервью получилась полная белиберда. Особенно сильно выстрелила новость о том, что Эйнштейн уже нашел достаточно смелого издателя, готового опубликовать его книгу, «понять смысл которой сумеет лишь дюжина ученых во всем мире». Не существовало ни такой книги, ни издателя, ни круга посвященных, но публика пришла в восторг от самой идеи. Сложное всегда выглядит заманчиво.

Затем в людской фантазии эта дюжина свелась к тройке, включавшей самого Эйнштейна и британского астронома Артура Эддингтона. Когда его спросили, так ли это, британец надолго задумался, а потом ответил: «Я пытаюсь сообразить, кто бы мог оказаться третьим».

Тут чтению положила конец голубая вспышка. В моем периферийном зрении как будто сработала система безопасности, я поднял голову по сигналу тревоги неестественно-голубого цвета.

И увидел ее.

Она двигалась стремительно и уже терялась в толпе прохожих, однако тугие голубые косички не оставляли поводов для сомнений. Это была Лорелея, следившая за всеми моими передвижениями. Не знаю, кто ее послал и какая роль отводилась ей в этом сюжете, но определенно именно она преследовала меня в машине на ночной дороге.

Я бросил несколько монет на столик кафе, в котором читал «Краткую историю», и устремился вслед за девушкой, обходя встречных пешеходов.

У нее как будто выросли глаза на затылке — моя юная преследовательница сразу же ускорила шаг. Я заметил, как зачастили ее ноги в зеленых чулках и армейских ботинках, дорогу себе она прокладывала локтями.

Я чуть было не сбил с ног старичка, который послал мне вслед сербское проклятие, а Лора тем временем выбежала на проезжую часть и поймала такси. Девчонка запрыгнула в салон. Я появился как раз вовремя и наблюдал, как сорвалась с места машина с пассажиркой, приникнувшей к заднему стеклу.

Уже исчезая из виду в уличном потоке, Лорелея сложила три пальца в форме пистолета и два раза пальнула, пристально глядя мне в глаза. Я понял значение этого жеста: «Пиф-паф. Я тебя убью! Когда наступит срок, пистолет будет настоящий».

Новая встреча с Лорелеей, конечно же, помещала ее в разряд моих врагов. Поначалу она показалась мне взбалмошной девчонкой. Наши дороги пресекались дважды. Теперь мне стало ясно: Лора нас преследует.

Я не знал, кто ее подослал и что ей нужно, но сам факт того, что у пигалицы хватило духу остановить поезд на полном ходу, являлся доказательством готовности этой особы к нестандартным действиям.

Часа за два до назначенной встречи я заглянул в интернет-кафе, чтобы навести справки об этом чудовище с голубыми косичками. Вряд ли она назвалась мне собственным именем, однако я все же решил поискать и ввел в строку Google слова «Лорелея», «Цюрих» и «кабаре "Вольтер"».

Результат оказался таким же ошеломляющим, как и сам персонаж. По непонятной причине поисковая система вывела меня на страничку о лос-анджелесском клубе под названием «Part Time Punks» — «Панки на полставки». Слева на экране появился список песен, звучавших в этом зале с момента его основания. Мне пришлось опуститься в самые глубокие катакомбы нескончаемого перечня, пока я не затормозился на тринадцатом января прошлого года. В ту ночь в клубе выступала команда из Виргинии под названием «Лорелея». Они исполняли композицию «Inside the Crime Lab» — «Внутри преступной лаборатории», — что тоже не сильно успокаивало.

Я в любом случае продвинулся недалеко. Результаты поиска могли бы разве что приоткрыть психологию барышни, назвавшейся именем Лорелея.

Дом сводной сестры Лизерль находился за пределами города, на краю безлюдной рощицы с пересохшим прудом.

Вероятно, Tea являлась последней родной дочерью Елены Кауфлер, которая приняла на себя заботы о дочке своей подруги в ожидании свадьбы Милевы с Альбертом Эйнштейном. Последующие события были покрыты тайной, в которую я надеялся проникнуть сегодня же вечером.

Дверь нам открыл пожилой седовласый мужчина с простецкой физиономией, назвавшийся Милошем.

Он протянул для рукопожатия мозолистую крестьянскую ладонь и произнес на более-менее понятном английском:

— Мать ждет вас в гостиной. Не слишком утомляйте ее, сегодня она не в духе.

Еще в прихожей Сара протянула Милошу закрытый конверт. Хозяин сложил его надвое и, ни слова не прибавив, спрятал в карман своей куртки.

Особнячок Tea Кауфлер представлял собой нечто вроде причудливого музея воспоминаний, наполненных пылью и горечью. В коридоре, оклеенном цветной бумагой, висел портрет маршала Тито, а также несколько фотографий какого-то партизана, по-видимому, родственника старой хозяйки.

Милош провел нас в скудно освещенную комнату, где я разглядел на стене плакат с надписью «Посетите Югославию». Две жизнерадостные девушки чокались бокалами с крепостью Дубровник, ныне это часть Хорватии.

Весь этот дом пропах затхлостью и кошачьей мочой.

Явственно оживившись, Сара схватила меня за руку, когда мы добрались до кресла-качалки, в котором дремала коротко остриженная старушка с покрывалом на коленях.

Милош шепнул мне на ухо:

— Она слепая, но точно знает, что вы здесь.

Минуту спустя он вернулся с подносом, на котором стояли четыре рюмки ракии. Одна из них предназначалась для старушки. Tea Кауфлер с завидной точностью схватила свою порцию, приблизила рюмку к губам и тщательно принюхалась, точно оценивая аромат вишен, из которых был изготовлен напиток.

Потом она дрожащим голосом пробормотала:

— Како…

Конечно же, не этот голос ворковал мне про кабаре «Вольтер», весьма вероятно, не эти руки отправляли нам письма. Тем не менее в данный момент Tea Кауфлер являлась единственным, на что мы рассчитывали, чтобы попытаться сложить хоть какие-то фрагменты головоломки.

Милош мягким голосом что-то зашептал на ухо своей матери, та пару раз кивнула в ответ и проворчала нечто неразборчивое. Тогда он взглянул на нас, давая понять, что можно начинать разговор.