Марина Серова - Музей восковых фигур

Тем не менее любопытно.

Виктор Колесников, двадцать четыре года. Он же Витька Шмон. Имеет автомобиль «ВАЗ-2199» цвета «мокрый асфальт». Государственный номер Е 529 СЕ. Машина приобретена в конце прошлого года в фирме «ЛогоВАЗ». Имеет отношение к криминальным структурам. Проживает в доме номер 37 по улице Староалексеевской. Квартира 59.

Анатолий Шитов, девятнадцать лет. Нигде не работает и не учится. В армии служить также не собирается. Проживает в доме номер 5 по улице Симбирской. Квартира 58. Иногда помогает Шмону.

Леха Пузан, или Алексей Акимов, двадцать один год. Отслужил в армии. Работает в торговых рядах, развозит товары по «ракушкам». Проживает в доме номер 50 по улице 1-й Садовой. Квартира 3.

Алексей Алтынбаев, девятнадцать лет. Наркоман. Три года на игле. Проживает по улице Новокузнецкой в доме 45, квартира 12. Не работает и не учится.

Лариса Мельдина, девятнадцать лет. Работает в магазине «Аревик» в отделе спиртных напитков. Проживает на улице Пономарева, недалеко от набережной. Дом 3, квартира 20.

Дарья Баженова. Двадцать лет. Учится в строительном колледже. Проживает по улице Староалексеевской, дом 25, квартира 97.

– Откуда эти сведения? – спросила я. – Из школьных журналов?

– Я уже успела нанять адвоката.

– Почему бы ему не довести дело до конца?

Галина Павловна покачала головой:

– Все не так просто. Нашим правоохранительным органам нужно лишь одно – закрыть дело и сдать в архив. Для милиции все семеро – соучастники убийства.

– Даже девушки?

– Они тоже, – кивнула Безрукова.

Идиотизм. Девок можно было бы исключить.

Щелкнул замок входной двери.

– Это муж, – произнесла моя клиентка, не торопясь подниматься с места.

Александр Игоревич был очень похож на крутого. Или же мне это показалось с первого взгляда. Короче, про таких говорят так: мужик! Рост и плечи от Жерара Депардье, взгляд Лино ди Вентуры, а костюмчик от швейной фабрики номер пять. Виски у нашего папочки уже были седыми. Это нисколько его не портило. Скорее – наоборот. В общем мне нравятся такие му… мужчины!

И не надо смеяться!

– Здравствуйте! – поставленным голосом произнес Александр Игоревич, вопросительно глядя на меня.

– Таня, знакомьтесь – мой муж.

– Безруков, – открыл свою тайну Александр Игоревич, протягивая массивную ладонь.

Я ответила не менее жестким рукопожатием. Пусть знает, с кем имеет дело.

В глазах Безрукова промелькнуло уважение.

– О чем спорите? – спросил он и уселся на мягкий стул, который поприветствовал хозяина шуршащим вздохом.

– Александр, Таня – частный детектив. Я тебе о ней уже говорила.

Лицо папочки поскучнело.

– Галя, я уже выразил свое мнение по этому поводу. Если хочешь потратить деньги, то сделай это одним махом. Надо отмазать Машу и закрыть дело.

Галина Павловна покачала головой.

– Это не проблема. Только на этом дело не закончится. Дашь одному – придет другой, дашь другому – придет третий. Этот процесс бесконечен. Надо найти истинного убийцу.

Безруков вздохнул, словно кот, объевшийся рыбы.

– Кого искать? Все уже ясно без суда и следствия. Пацаны собрались и замочили фраера.

Меня насторожили выражения Александра Игоревича.

– Вы говорите, как опытный уголовник, – как бы между прочим бросила я.

Безруков взглянул на меня с интересом тигра к дрессировщику и сказал:

– В молодости всякое бывало. Нам били морду, мы били. Тебя посылают в нокдаун, ты стараешься завершить встречу нокаутом. Потом отлежишься пару дней и – как ни в чем не бывало.

Я решила сменить тему.

– Неужели ни у кого из этой компании нет алиби? – спросила я у Галины Павловны.

– В том-то и дело! После потасовки в музее все разошлись по домам и больше не встречались. Так, по крайней мере, все утверждают.

– А Маша?

– Заявляет, что находилась дома. Мы вернулись поздно и подтвердить этого не можем. Впрочем, наше заявление никого не вразумит. Родителям в милиции не поверят.

Это точно. Родители – не свидетели.

– И все-таки лучше сделать так, как я говорю, – снова начал свою песню Безруков. – Надо отмазать Машу – и всего делов.

Мамочка не сдавалась.

– В конце концов, я потрачу деньги, которые сама заработала. У меня единственная дочь, и я хочу, чтобы у нее не было неприятностей.

– Как знаешь, – обозленно выпалил Александр Игоревич. – Кстати говоря, мне этим делом заниматься некогда. Уезжаю на сборы. Надо готовить команду к первенству России.

– Вот и поезжай, – кивнула Галина Павловна. – Мы сами справимся. Правда, Таня?

Честно говоря, супруги могли бы и договориться между собой. Впрочем, это их внутреннее дело. Меня же больше интересует гонорар.

Безруков поднялся с мягкого стула, который жалобно пискнул, и походкой носорога вышел из комнаты.

– Вы хотите узнать, что вас ждет? – спросила я мамочку.

– Да-да!

– Для этого совсем не обязательно затевать целое расследование. О будущем человека, вернее о некоторых его деталях, можно узнать, не сходя с места.

Судя по взгляду Галины Павловны, она мучительно соображала, какого именно числа меня выпустили из психушки.

Желая разбить в пух и прах сомнения леди, я потянулась за сумочкой, медленно расстегнула серебристо-желтую «молнию» замка и достала мешочек с гадальными костями.

– Что это? – с улыбкой спросила Безрукова.

– Специально для вас и только сегодня – гадание по цифровым костям. Позвольте воспользоваться зеркальной поверхностью вашего журнального столика?

Необходимый предмет был тут же придвинут поближе. Я заметила жирную белесую царапину на гладкой поверхности, которая уже не была зеркальной. Как следует сосредоточившись, я бросила кубики. Они неторопливо покатились, словно выказывая нарочитое пренебрежение к людским страстям.

29 + 18 + 2.

– Что это означает? – заинтересованно спросила Безрукова, рассматривая комбинацию.

Я подняла глаза и, не отводя взгляда, произнесла:

– Это означает, что скоро вас огорчат близкие вам люди.

На глаза Галины Павловны навернулись слезы.

– Это уже произошло. Наша дочь доставила нам огорчения. И немалые.

Я пожала плечами и стала собирать кубики.

– Мое дело – предупредить.

– И вы верите гаданию? – спросила Безрукова.

– Во всяком случае, эти невзрачные на первый взгляд косточки меня еще ни разу не подвели.

Париж. 15 сентября 1771 года. Половина десятого вечера.

У дома, в котором знаменитый скульптор доктор Куртиус держал выставку восковых фигур, изображающих представителей королевской фамилии, остановилась карета. Из нее вышел человек, закутанный в черный плащ. Он постучал в дверь и, ожидая ответа, проявлял нетерпение, заметное даже при тусклом свете фонарей.