Джесси Келлерман - Гений

Мы нашли его. Саманта тихонько сказала: «Итан» — и все. А я-то думал, небеса разверзнутся и грянет гром.

Семь человек выстроились в ряд. Саманта вела пальцем по надписи под рамкой.

Маленький, сантиметров на десять ниже стоящих рядом, с криво подстриженными усиками. Глаза испуганно раскрыты. Ждет фотовспышки. Высокий лоб, мягкий круглый подбородок — лицо, похожее на перевернутую могильную плиту. Слишком большая голова на тщедушном тельце. Так мог бы выглядеть горбун. Судя по тому, сколько лет всем остальным, Виктору здесь, скорее всего, лет двадцать пять, хотя на вид — гораздо больше.

— Ну ты подумай! — сказал Дрисколл.

Я взял фотографию. Руки у меня тряслись от волнения. Мне было и грустно и радостно оттого, что мы наконец его нашли. А еще обидно. Когда-то этого человека не было. Я создал его. Я чувствовал себя творцом. Потом мы начали его искать, и постепенно, с большим трудом, я признал существование Крейка. Я говорил с людьми, которые его знали. Ел яблоки, которые он покупал. Шел по его следу. Виктор становился все реальнее, и я ухватился за созданный мной образ, я возвеличил его, вместо того чтобы свергнуть с пьедестала. И я ждал, что увижу кого-то куда более значительного, нечто большее, чем просто имя под черно-белыми пятнами, большее, чем заурядный таинственный незнакомец. Мне нужен был памятник, супермен, Избранный, мне нужен был нимб над головой или, на крайний случай, рога. Что-нибудь, ну хоть что-нибудь, лишь бы оправдать такую чудовищную перемену в моей жизни. А передо мной стоял похожий на голема печальный человечек. Он был моим богом, и я стыдился его заурядности.

Маленький домик, и в домике есть все, что нужно. Миссис Грин готовит и стирает. Учит его читать и считать. Учит, как называются птицы и звери, дает большую книжку, сажает к себе на колени, читает вслух Библию. Он любит слушать про то, как нашли в тростнике Моисея. Он представляет себе плетеную корзинку на берегу Нила, крокодилов и аистов вокруг нее. Миссис Грин руками показывает щелкающие челюсти, громко хлопает, и он пугается. Хлоп! Но он ведь знает, что все кончится хорошо. Моисея ждет его сестра. Она позаботится о малыше.

Больше всего на свете Виктору нравится рисовать. Миссис Грин привозит ему из города коробку цветных карандашей и бумагу, очень тонкую, и он старается ее не порвать. Только в город миссис Грин ездит не часто, бумаги не хватает, и он рисует на стенах. Миссис Грин сердится. Так нельзя делать, Виктор. Но рисовать-то негде, и он учится использовать любой клочок. Выуживает из мусорного ведра конверты, разрисовывает обложки книжек, которые миссис Грин читает, а потом ставит на полку. Один раз она открывает книжку, видит, что он натворил, и снова сердится. Он не понимает почему. Ведь она эту книжку уже прочитала! Так какая разница? Но миссис Грин требует «никогда не сметь» и шлепает его.

Вообще-то, она редко его бьет. Обычно миссис Грин нежна с ним, и он любит ее, как мать. Хотя матери у него нет. А миссис Грин не разрешает ему называть ее мамой. Он не понимает, откуда же он тогда взялся. Но это неважно. У него есть все, что нужно: еда, миссис Грин и бумага. Они гуляют по всему поместью. Миссис Грин рассказывает, как называются цветы, и Виктор внимательно разглядывает лепестки. Вокруг вьются пчелы, но его они никогда не жалят. Он смотрит на цветок, пока не запомнит его хорошенько, а потом возвращается домой и рисует. Миссис Грин называет его чудиком и улыбается. «Чудик ты у меня, Виктор. Смотри, какой колокольчик. Смотри, какой одуванчик». Наперстянка, цикорий, клевер. У каждого своя форма. «Чудик ты мой, чудик, но рисуешь ты здорово».

Ему шесть лет. По улице едут ребята на странных штуках. Это велосипеды, объясняет миссис Грин. Они так быстро двигаются! Он тоже такой хочет. Миссис Грин говорит — нельзя, он не может выходить за забор. Он обещает, что не выйдет, только пожалуйста, ну пожалуйста, мне так хочется велосипед.

Виктор ее ненавидит. Чтобы отомстить, он дожидается, пока миссис Грин заснет после обеда, — она часто ложится подремать, — подтаскивает к стене стул и снимает с крючка ключи на ленточке. Отпирает входную дверь и ворота и пешком идет в город. Виктор и раньше тут бывал, но тогда он крепко держался за руку миссис Грин. Раньше ему все в городе казалось интересным, а теперь тут слишком громко. На него рявкает автомобиль. Его облаивает собака. Ему нехорошо, и, чтобы спрятаться, он заходит в магазин. Хозяин смотрит на него, точно он просто большой жук. Начинается дождь, и Виктору приходится сидеть в магазине долго-долго, много часов. Хочется есть. Денег нет, и он просто берет первое, что попадается на глаза, — кусок рафинада. Кладет в кармашек и выбегает на улицу. Хозяин бежит за ним. Виктор мчится прочь, хозяин магазина поскальзывается и падает в лужу. Виктор оглядывается и видит, что этот человек весь перемазался грязью и стал похож на пятнистую корову. Зато теперь он уже не гонится за Виктором. Только кричит, и все равно приходится убегать. Виктор добегает до самых ворот, ноги болят, и ужасно жжет в груди.

Миссис Грин нет в ее комнате. Виктор залезает на стул, вешает ключ на место и идет к себе. Он ложится на кровать, старается отдышаться и вынимает из кармана кусочек сахара. Но есть не хочется. Он не любит сладкого. Надо было взять что-нибудь вкусное. Хотя Виктор вообще не очень любит есть, поэтому он такой худой и маленький. Это ему сказал дядя с зеркальцем и палочкой, которую суют в рот. Он сказал миссис Грин, что мальчику надо больше кушать, что он и так отстает в росте. А миссис Грин в ответ: «Неужели вы думаете, я не старалась его накормить?» Дядя называется доктор. Он ушел, но миссис Грин сказала, что он еще вернется.

Виктор снова достает сахар. Ему нравятся острые неровные края. Он играет, пока сахар не начинает таять в руках. Виктор кладет кусок рафинада на стол и любуется тем, как искрится нежный белый бочок. Берет бумагу и обводит кусочек по краям. Потом дорисовывает рожицы. И тут вбегает красная, как индюк, миссис Грин. Говорит, что знает, как он себя вел, что она чуть с ума не сошла, разыскивая его. Как он мог? Как он мог? Никогда, слышишь, мерзкий мальчишка, никогда! Ты должен понять! Какой же ты глупый! Она топчет кусок рафинада. Потом кладет Виктора себе на колени и шлепает его, пока он не начинает выть. Мерзкий мальчишка. Она рвет его неоконченный рисунок.

Нет, обычно она добрая. Водит его в церковь. Виктору нравятся окна. На них нарисовано, как ангел приносит благую весть, и как Христос произносит проповедь, и воскрешение Господне. Стекла пылают синим и сиреневым огнем. Виктору нравится представлять себе эти окна по ночам, лежа в кроватке. Ему нравится их цвет, но больше всего нравится форма. Миссис Грин учит его, как молиться, и Виктор часто лежит в темноте и шепчет молитвы.