Наталия Левитина - Она что-то скрывает

Егор заказал салат, окрошку, киевскую котлету с картошкой фри и квас. Всё это ему принесли буквально через десять минут, проведённых нами в молчании, – непонятно, тягостном или дружелюбном.

Какой смысл брать окрошку одновременно с салатом и квасом, ведь это фактически одно и то же? Как можно, съев салат и окрошку, впихнуть в себя ещё и котлету? А затем обильно залить всё квасом? И куда поместится картошка фри?

Каков же бензобак у этого юноши?

Ни один из перечисленных вопросов не волновал Егора. Он бодро уничтожал провизию, а официантка с явным удовольствием суетилась рядом – наверное, ей было приятно кормить голодного мужчину. Я сидела напротив, уперев локти в стол и наблюдая за волшебным исчезновением пищи. Эта процедура – условное участие в трапезе – хорошо мною освоена, Никита просто обожает есть в моём присутствии, даже если я сама ни съем ни крошки или ограничусь веточкой укропа… Сейчас передо мной сиротливо возвышался бокал апельсинового сока. Кроме нас посетителей не было, в то время как зал вместил бы достаточное количество человек.

Наблюдения за тем, как быстро расправляется с едой мой спутник, вселяли надежду, что в кафе «Бодрый Джек» мы действительно заехали ради обеда. И в этот визит Егор не вложил никакого тайного смысла…

Напрасно я расслабляюсь.

Он ничего не делает просто так.

Егор мог спроектировать нашу поездку с какой-то определённой целью. Хотел опять что-то у меня выпытать. Возможно, ему даже и не надо было сегодня ехать в лесной городок, он просто придумал повод…

Нужно быть начеку!

Что-то обязательно должно случиться!

Но совместный вояж подходит к концу, а я ещё ни о чём не проговорилась, не обогатила сыщика новой информацией. Да и Егор не больно-то пристаёт с вопросами, он ни о чём не расспрашивает. Только напряжённо работает челюстями…

Неужели я ошибаюсь?

У него не было разработанного плана, и он не заманивал меня в очередную ловушку. Он просто хотел скрасить моим обществом дорогу до лесного городка! И в кафе «Бодрый Джек» затащил вовсе не потому, что в полукилометре отсюда перевернулся автомобиль, а по причине обычного голода. А я своими язвительными замечаниями и придирками испортила путешествие!

Сделав подобный вывод, я заметно повеселела и тут же решила загладить вину перед Егором.

– Хороший квас?

– Отличный. И ледяной.

– А я покупала в бутылках. И из бочки. Но всё – сплошная химия!

Это была попытка поддержать великосветскую беседу.

– Мы конечно же сами квас делаем, – вмешалась официантка. В её голосе слышалась обида. – У нас не химия. Вы не попробуете?

Я указала на бокал с соком. За полчаса Егор успел разделаться с двумя килограммами еды, а я не уговорила даже и половину апельсинового фреша.

Очень выгодно держать меня в хозяйстве.

Еда почти не расходуется.

– Юля, на самом деле попробовала бы квас!

– Юля! – обрадовалась официантка. – Значит, вы – Юля! А я присматриваюсь, но всё не могу понять – это вы или не вы. Подождите минуточку, я вам кое-что принесу!

Егор удивлённо посмотрел на меня. Я пожала плечами. Вскоре официантка вернулась. В руках она держала… мой ежедневник!

Прекрасный, удобный, набитый карточками с английскими словами. И непонятно где забытый!

Получается, я забыла его в этом кафе?

– Вот! – радостно объявила дама, выкладывая на стол моё сокровище. – Наконец-то могу вам его отдать. Берегла с того самого дня. Всё ждала, не заглянете ли опять к нам. И дождалась!

– Ты уже бывала здесь? – спросил Егор.

– Да так… Заезжала пару раз, – небрежно заметила я. – Надо же… Нашёлся мой ежедневник. Спасибо вам огромное! Мне так его не хватало. Уже купила новый, но он совсем не удобный.

– Моя дочка тоже учит английский и делает карточки, – довольно заметила официантка. – Поэтому могу представить, как вы расстроились, потеряв их. Это ж какой труд!

– Действительно, – подтвердила я.

– Если бы внутри кроме своего имени вы написали ещё и номер телефона, я бы вернула вам его сразу же, – заверила добрая женщина.

Егор взял в руки ежедневник и раскрыл его. Форзац был украшен надписями: Юля, Юлечка, Юлёныш – все вариации моего имени, в самом разнообразном исполнении – от арабской вязи до готического шрифта… Психоаналитик тут же обвинил бы меня в нарциссизме и мании величия. Но на самом деле это было всего лишь проявлением нежных чувств Никиты – когда я получила ежедневник от него в подарок, надписи на форзаце уже были сделаны им собственноручно.

Мой милый путешественник!

Как я соскучилась!

– Довольно крупная вещица. И как ты могла оставить его здесь? – недоверчиво уставился на меня Егор.

– Сама не представляю.

– Ничего странного! Ведь была уже ночь, метель, мороз, да и вы в таком состоянии… – объяснила официантка.

Уж лучше бы она молчала!

– В каком состоянии? – насторожился Егор. – Ночь? Метель?

Я уткнулась в ежедневник, вдумчиво изучая страницы, так, словно разговор шёл не обо мне.

– В нервном. Возбуждённом, – пояснила официантка.

– Юля, – строго посмотрел на меня Егор. – Как странно. Что ты здесь делала ночью, да ещё и в метель? Как ты здесь очутилась?

– Вы что-то путаете, – сказала я официантке, стараясь выглядеть равнодушной. Мне удавалось это с трудом. Руки дрожали. – Наверное, я забыла здесь ежедневник не ночью. И не в метель.

– Ту ночь я хорошо запомнила! – возразила дама, обиженная подозрением в раннем склерозе. – И вас тоже, Юлия! Вы заказали кофе, но даже не притронулись к нему.

– Неужели?

– Правда-правда! Вместо этого без конца что-то искали в сумке, выкладывали всё на стол, озирались, жутко нервничали… Потом, не дождавшись счёта и сдачи, бросили деньги и убежали, а ежедневник так и остался лежать на столе…

– Какое загадочное поведение. Юля, что же тебя так взволновало?

– Да я уж и не помню.

– Наверное, вы увидели перевернувшуюся машину, – подсказала официантка.

Почему она не закроет рот?!

Пусть сейчас же замолчит!

– Вот вас и затрясло от ужаса! В тот вечер тут неподалёку улетел с трассы автомобиль, – объяснила дама Егору. – Машина перевернулась. Говорят, даже загорелась… За рулём была женщина – она погибла. Вы, Юля, наверное, проезжали мимо, видели сгоревшую машину, гаишников, спасателей… Конечно, разволновались. Да я бы неделю умирала от страха! Одно дело – когда показывают по телевизору, и совсем иначе – увидеть своими глазами…

Следующий день ознаменовался окончанием лета. По календарю, конечно, лето ещё даже и не наступило. Однако последние дни мы поджаривались на солнце так, словно на дворе был разгар июля…