Наталия Левитина - Она что-то скрывает

Фёдор погиб – его сбила машина.

Нонна…

Что ж, её тоже давно уже нет.

Значит, придётся забыть это имя.

– И потом, как я объясню Иржи, почему ты называешь меня другим именем? Для него я Вероника.

– Кстати, а где он? Где наш Кубический Коржик? Я страстно желаю познакомиться с ним лично.

– А он страстно желает познакомить тебя с праздничным чешским обедом.

– О, нет!

– И не забывай, моя дорогая, Иржи – повар по призванию. Отказаться от приготовленной им пищи – нанести ему жестокую душевную рану. Так что, пожалуйста, без этих твоих анорексических заморочек. Села, съела, сделала довольную рожу, поблагодарила. Я понятно выразилась?

– Ы-хы-хы, – заскулила я.

Похоже, надо приготовиться к пытке картофельными кнедликами и свиным коленом.

Никита был совершенно прав: всю неделю мы с подругой провели в бесконечных разговорах. Иначе и быть не могло. Столько всего нужно было обсудить… Достопримечательности Праги мелькали на заднем плане, создавая чарующее обрамление нашим беседам. Мы бродили по широким площадям и узким улочкам, выложенным брусчаткой, любовались старинными фасадами домов всех эпох и архитектурных стилей, слушали бой часов. Подруга уже достаточно хорошо знала город, чтобы увести меня подальше от туристических троп, в места, свободные от полчищ экскурсантов. Мы гуляли и беспрестанно говорили…

– Но почему вдруг Прага?

– Это полностью заслуга Иржи. Летела в Лондон, к сыну. В самолёте познакомилась с импозантным седовласым иностранцем.

– О, да, Иржи выглядит чрезвычайно представительно. С той минуты, как я с ним познакомилась, у меня не поворачивается язык называть его Коржиком. Он не Коржик, он Иржи Великолепный.

– Болтушка… Итак, продолжаю. Мой попутчик отлично говорил по-русски. Летел на какой-то симпозиум. Я подумала – профессор или крупный бизнесмен. Иржи сказал, что он повар.

– А симпозиум посвящался теме «Методы выбора оптимальной стратегии при карамелизации лука».

– Юля, ты в своём репертуаре – подкалываешь, язвишь! Как же мне не хватало тебя все эти месяцы!

– Мне тоже!

Мы с Вероникой остановились посреди улицы и заключили друг друга в объятья. Я положила голову на плечо подруги – её крашеные волосы щекотали мне ухо – и увидела, что сквозь окно маленького магазинчика нас внимательно рассматривает пышнотелая дама.

Да, обнимаемся.

А что в этом предосудительного?

– Нет, я никогда не привыкну к этому цвету волос. Тебе надо перекраситься обратно в брюнетку.

– В аэропорту хвалила, – обиделась Вероника.

– Я искренне. Не переживай. Просто трудно адаптироваться к твоему новому облику. Личико ты ведь тоже переформатировала.

– Да уж, пластический хирург порезвился от души.

– Судя по всему, ты попала в руки к матёрому профессионалу.

– Значит, выгляжу на тридцать пять?

– Нет, на двадцать восемь.

– Ха, мне столько и не надо, – улыбнулась Вероника.

– Давай дальше про симпозиум, посвящённый карамелизации лука. Мы говорили про ваше знакомство в самолёте.

– Симпозиум или семинар… Что-то связанное с защитой окружающей среды и разумной утилизацией бытовых отходов.

– Ух ты, это даже романтичнее, чем карамелизированный лук!

– Достала ты, Юля, со своим луком!

– Клянусь, больше ни слова! Ты рассказывай, рассказывай!

– Постепенно выяснилось, что Иржи – не просто повар, а шеф-повар собственного ресторана. А к ресторану прилагается гостиница, отстроенная в центре Праги еще его дедом.

Гостиница «У Золотого Льва» впечатлила меня не меньше, чем сам хозяин. Ожидала увидеть семейный мини-отель, уютный, но неприметный, в домике, зажатом соседними зданиями. Вместо этого изумлённо замерла перед монументальным особняком, явно претендующим на историческую ценность и великолепно отремонтированным. Внутри царила сдержанная роскошь – не каждому туристу было по карману остановиться в гостинице Иржи.

– Приятно узнать, что мужчина, представившийся поваром, обладает гораздо более впечатляющим ресурсом, нежели двухдневный запас улиток?

– Благосостояние Иржи меня не волновало, – отмахнулась Вероника. – Ты же знаешь, я способна сама заработать и на кусок хлеба с маслом, и на «боинг». Главное, чтобы всякие уроды типа Богдана не мешали… Ну вот, мы потусовались немного в Лондоне, прослушали серию захватывающих выступлений об утилизации бытовых отходов… А потом Иржи пригласил меня в Прагу.

– Смотрю, ваш роман развивался очень быстро!

– Молниеносно. Всего через месяц после нашего знакомства Иржи преподнёс мне кольцо…

Вероника протянула руку для освидетельствования бриллианта. Было не так-то просто вычислить кольцо Иржи в сонмище разнообразных украшений, утяжелявших её пухлую грабельку.

– Как видишь, я чудесно устроилась в Европе. Управляю гостиницей и рестораном, собираюсь выкупить ещё два дома. Вкалываю, как зверь. Это то, что надо, самый смак. В полночь мы ещё не проводили последнего гостя, а в пять утра Иржи уже командует на кухне, а я терроризирую горничных. Обожаю, когда работы много. Будет ещё больше: планируем расширяться плюс повышать класс и гостиницы, и ресторана.

– Как я за тебя рада!..

Мы с Вероникой прошли дальше по улице и наткнулись на столики, установленные прямо посреди тротуара, рядом с кофейней. Из заведения доносился божественный аромат, а в стеклянной витрине виднелись корзины с крендельками и подносы с крошечными пирожными.

Конечно, мы сразу решили пустить корни в этом чудесном местечке и заняли столик.

– Нет, я действительно рада снова видеть тебя яркой и разноцветной. Помнишь, последние два года ты куталась в чёрные хламиды, носила тёмные очки? Потому что это соответствовало твоему настроению и мировосприятию. А теперь передо мной солнечная блондинка в белом сарафане с малиново-изумрудными птицами, в фиолетовых браслетах и бирюзовом колье. С бижутерией, по-моему, перебор, но ладно. И у тебя сияют глаза. Насколько я понимаю, надо сказать спасибо Иржи.

– Да, ему, – смущённо ответила Вероника.

Я не привыкла видеть подругу в образе смущённой девы. Обычно она убедительно выступала в амплуа настырной тётки. А сейчас заливается трогательным румянцем.

– Подумать только… Случайная встреча в самолёте, – пробормотала Вероника. – У нас какой-то необыкновенный, восхитительный роман. Вроде бы совсем не дети. Мне сорок че… то есть тридцать пять. Иржи – пятьдесят два… А сердце замирает от нежности, когда я запускаю ладонь в его густую шевелюру или кладу голову на его плечо… Мне нравится наблюдать, как он готовит еду, как колдует над сотейником или разделочной доской. Управляется с ножом похлеще киллера!