Александр Чернов - Миллионеры

— Ты очень мнительная, мама. У меня все о" кей! — сказал Макс беззаботно и вдруг ляпнул: — Прости, если что не так. Может быть, я действительно не очень хороший сын.

Надежда Ивановна посмотрела удивленно.

— Что ты хочешь этим сказать? — она не поняла, что Макс таким образом прощался с ней.

Бутырин постарался исправить оплошность. Он заговорил тоном, какой, по его мнению, мог успокоить мать.

— Я просто так сказал. У меня на самом деле все хорошо. — Макс улыбнулся: — А на Таньке я обязательно женюсь. Как ты желаешь. А сейчас извини, я хочу спать.

Выпытывать что-либо у сына было бесполезно. Надежда Ивановна вздохнула, тихонько вышла и прикрыла за собой двери.

Гаражный кооператив "Огонек" насчитывал в своем составе около трехсот гаражей, располагавшихся в пять рядов, рядом с железнодорожной линией. В кооперативе работало несколько бригад по ремонту автомобилей, самой крупной из которых была бригада Толика. Под началом этого хваткого, еще молодого мужчины с приличным брюшком и мощными, как у штангиста плечами, было три гаража, объединенных под одной крышей, небольшой двор и трое рабочих. Генка работал у Толика около года. Платили ему символически, но парень не обижался. Он рассчитывал подучиться автоделу, а потом открыть свою мастерскую. Малов часто задерживался в гаражах, выполняя мелкие поручения, которые не требовали высокой квалификации, поэтому было в порядке вещей, что в этот день он остался на работе после всех.

Славка появился в гараже, когда уже стемнело. Генка в синем рабочем комбинезоне сидел в мастерской, сушил при помощи мощного вентилятора и обогревателя свежевыкрашенную автомобильную дверцу.

— Здорово, братишка! — Манекенщик окинул взглядом инструменты, развешанные на стенах, пропитанный маслом цементный пол и поморщился: — Грязно тут у вас!

Генка повел плечом.

— Я привык. Эта грязь техническая. От нее вреда не бывает.

Манекенщик приблизился, придирчиво осмотрел дверцу и, не найдя на ней изъянов, не удержался от похвалы:

— Отличная работа.

— Ребята постарались! — не без гордости за свою бригаду произнес Генка. — Трудились весь день.

— Ты им заплатил?

— Конечно! — недоуменно ответил Малов-младший.

— Зря.

— Это почему же? — возмутился Генка.

— Можно было и не платить. Сказал бы мастерам, что рассчитаешься чуть позже, а завтра мы бы уехали из этих мест навсегда.

Генка презрительно скривил губы.

— Кто курит дорогие сигареты, не экономит на спичках. Ты сам так говоришь.

Манекенщика заподозрили в скупости. Такой расклад его не устраивал.

— Ты думаешь, мне денег жалко? — Славка прищурился. — Да мне на них наплевать! Я и на ограбление-то решился из желания испытать себя. Хочу проверить, способен ли я на преступление.

Генка усмехнулся:

— Достоевского начитался, да?

Манекенщик краснел редко, но на сей раз на его лице и шее проступили пятна.

— Оставим этот разговор, — сказал он резко. — Что у тебя с номерами?

Малов-младший встал с низкой скамеечки, потягиваясь, ответил:

— На дворе под чехлом тачка припаркована. Снимем с нее номера и поставим свои.

Славка громыхнул пакетом.

— А не хватятся?

— Думаю, нет. Машина "битая", стоит в очереди к "костоправу". Пока он за нее возьмется, дня три пройдет. А на номера внимание вряд ли кто обратит, висят да и ладно.

— Будем надеяться, что так и будет. Идем?

— Погоди! Там одна загвоздка есть. Тачка стоит рядом со сторожкой, поэтому мне придется отвлекать охранника, пока ты будешь заниматься номерами. А на этот случай я кое-что припас.

Генка подошел к подвесному шкафчику, достал из него бутылку "Портвейна" и, откупорив ее, выплеснул примерно треть содержимого за ворота гаража.

— Дяде Коле много будет, — пояснил он на недоуменный взгляд Манекенщика. — Напьется, а ему еще службу нести нужно. Идем!

Ребята вышли в дворик, миновали калитку и направились вдоль длинного ряда гаражей. Метров через сто, у небольшого вагончика, стоявшего на высоком фундаменте, Генка замедлил шаг и указал в сторону накрытой тентом машины.

— Эта тачка. Вот тебе отвертка, погоди немного и приступай.

Генка обошел наполненный водой противопожарный резервуар, и быстро поднялся по крутой лестнице на смотровую площадку. Отсюда весь гаражный кооператив был виден, как на ладони. Людей Генка не приметил. Постучав, он вошел в убого обставленный вагончик с застоявшимся запахом табачного дыма. При появлении парня лежавший на кровати обрюзглый старик с мясистым пористым лицом и редкими седыми волосами, кряхтя, привстал, убавил звук стоявшего на тумбочке телевизора, потом сел. Сторож был уже навеселе.

— А… это ты, Генка! — каким-то свистящим голосом, с одышкой сказал он. — Чего тебе?

Малов достал из-за спины бутылку и поставил ее на тумбочку.

— Вот, Толик с ребятами сегодня выпивали, а это твоя доля осталась, дед. Велели тебе отнести.

Мутные, с набрякшими веками глаза сторожа прояснились.

— Молодец Толик, — с радостным удивлением произнес он. — Не забывает старика. Ну-ка, Генка, дай я из тумбочки стаканчик возьму.

— Сидите, дядя Коля, я подам, — поспешно произнес Малов, опасаясь, как бы сторож не встал и не увидел в окно орудовавшего у машины Манекенщика.

Генка достал из тумбочки красный пластмассовый стаканчик, налил в него вина и подал старику. На всякий случай, чтобы с улицы не слышно было шума, прибавил звук телевизора.

— А ты?… — спросил сторож.

— Я, дядя Коля, не пью.

— И правильно делаешь! — Сторож со смаком выпил вино и закусил сухой лепешкой, которую взял с тумбочки.

Генка глянул в окно. Манекенщик уже заменил номер на передней части машины и перешел к задней. Дел оставалось на пару минут.

— Ты Толика слушай, — продолжал старик, почувствовав дар красноречия. — Он тебя плохому не научит. Толик мужик деловой, ты за него держись… Да ты садись, Генка, чего стоять-то? — Сторож налил себе второй стакан вина и вальяжно устроился с ним на кровати.

С улицы раздался условный свист. Малов вдруг заторопился.

— Некогда мне сидеть, дядя Коля. У меня работы много. Генка попрощался и выскочил из вагончика…

В тот же день поздним вечером Славка вышел из дому. Жизнь в поселке шла своим чередом: по дорогам шатались парочки; на лавке гоготала компания; где-то гремела музыка — шла гулянка.

Манекенщик перешел центральную дорогу и направился на другой конец поселка. Улица становилась все темнее, все реже горели фонари. У крайнего дома замедлил шаг, хотел постучать в калитку, да передумал, обошел двор и, перемахнув невысокий забор, приблизился к дому с тыльной стороны.

В зале работал телевизор. Вся семья, за исключением Любки, была в сборе. Манекенщик прошел еще немного по бетонной дорожке и заглянул в соседнее распахнутое окно. Зайкина была в своей комнате. Она полулежала на кровати с томиком Джека Лондона и, затаив дыхание, читала. Отвлечь ее в этот миг от увлекательной книги не могло ничто, ну, разве уж едва слышное царапанье Славкиных ногтей об оконную раму.