Джон Гришэм - Округ Форд. Рассказы

Алиби у Реймонда оказалось слабенькое. У подружки также имелось криминальное прошлое, а потому свидетель из нее был никакой. Назначенный судом защитник вызвал на заседание трех свидетелей, которые должны были подтвердить, что слышали, как Кой поклялся убить Реймонда Грейни. Но все трое дрогнули под давлением обстановки, яростных взглядов, которые метал на них шериф, окруженный по меньшей мере десятью помощниками в форме. Вообще подобную стратегию защиты с самого начала можно было поставить под сомнение. Если Реймонд считал, что Кой пришел убивать его, тогда получается, что он, Реймонд, защищался? Признавал ли Реймонд, что совершил преступление? Нет не признавал. Он только и твердил, что ничего об этом не знает, что танцевал со своей девчонкой в баре в то время, когда кто-то другой убивал Коя.

Несмотря на огромное давление возмущенной общественности, требовавшей признать Реймонда виновным, жюри присяжных совещалось два дня, прежде чем вынести приговор.

Год спустя федералы накрыли банду, промышлявшую сбытом амфетамина. В ходе расследования выяснилось, что помощник шерифа Кой Чилдерс был по самые уши замешан в деяниях этого преступного синдиката. В шестидесяти километрах, в округе Маршал, было совершено еще два схожих до мельчайших деталей убийства. Репутации покойного Коя был нанесен существенный урон. В округе пышным цветом расцвели слухи о том, кто действительно мог убить Коя, но Реймонд по-прежнему оставался главным подозреваемым.

Приговор — смертная казнь — был единодушно утвержден Верховным судом штата. За апелляциями следовали новые утверждения приговора, и вот теперь, одиннадцать лет спустя, дело близилось к завершению.

К западу от Бейтсвилля холмы плавно переходили в равнины, и теперь автострада пролегала между полями, плотно засаженными вызревающим хлопком и соей. Фермеры на своих зеленых машинах «Джон Дир» [4] «Джон Дир» — сельскохозяйственная машина с плугом; названа так по имени изобретателя середины XIX в. тащились по дороге, точно она была построена для тракторов, а не автомобилей. Однако Грейни не спешили. Фургон катил вперед, мимо бездействующих хлопкоочистительных машин, заброшенных амбаров, новеньких сдвоенных трейлеров со спутниковыми тарелками на крышах и грузовиков, припаркованных у дверей. Время от времени вдали мелькал чей-то добротный и красивый дом, специально отодвинутый от дороги, чтобы шум движения не беспокоил владельцев. Проехав городок Маркс, Леон свернул к югу.

— Сдается мне, Чарлин тоже там будет, — заметила Инесс.

— Это уж определенно, — буркнул в ответ Леон.

— Да чтобы она такое пропустила — ни за что на свете, — добавил Бутч.

Чарлин была вдовой Коя. Многострадальная женщина, воспринявшая гибель мужа с необычным энтузиазмом. На протяжении многих лет она присоединялась к каждой группе, защищающей права жертв насилия как на местном уровне, так и на федеральном. Она угрожала газетам и любому, кто ставил под сомнение порядочность Коя, грозила всем им судебными исками. Она писала длинные письма в редакции с требованием как можно скорее привести приговор Реймонду Грейни в исполнение. И еще она не пропустила ни единого слушания по пересмотру дела, даже не поленилась съездить в Новый Орлеан, когда дело поступило на рассмотрение Апелляционного суда по Пятому федеральному округу.

— Она молилась, чтобы этот день поскорее настал, — заметил Леон.

— Уж лучше бы не тратила силы и перестала молиться, потому как Реймонд сказал: этому не бывать, — проворчала Инесс. — Сам писал мне, что новые адвокаты куда лучше тех, что выделены от штата, и что у них подготовлено столько бумаг с доказательствами, что они и в трейлер не влезут.

Леон покосился на Бутча, тот ответил понимающим взглядом, затем братья вновь устремили взоры на пробегающие мимо хлопковые поля. Они проезжали мимо фермерских поселений Вэнс, Тутвайлер и Роум, солнце клонилось к западу. Вместе с сумерками явились тучи насекомых; они ударялись о капот, били в ветровое стекло. Все трое опустили стекла и закурили; говорили мало. Приближение к Парчмену всегда действовало на семью Грейни угнетающе — на Бутча и Леона по вполне очевидным причинам, а Инесс в очередной раз вспоминала обо всех промахах, допущенных ею как матерью.

Парчмен был знаменит не только своей тюрьмой; помимо нее там находились ферма и плантация, раскинувшаяся на восемнадцать тысяч акров, с черной плодородной землей, на которой выращивали хлопок. Это обеспечивало приличные доходы на протяжении десятилетий, пока не вмешались федеральные суды и не был отменен труд рабов. Другим своим постановлением другой федеральный суд покончил с расовой сегрегацией. Еще несколько судебных разбирательств — и жизнь стала немного лучше, хотя насилие процветало, а преступность даже возросла.

Проведенные здесь Леоном тридцать месяцев заключения избавили его от тяги к преступлениям, для чего, собственно, в понимании законопослушных граждан и созданы тюрьмы. Бутча же первая отсидка убедила в том, что он запросто может выдержать еще одну, а потом украсть любую легковушку или грузовик в округе Форд.

Автомагистраль под номером три — прямая и ровная, движение обычно неплотное. Уже почти стемнело, когда их фургон миновал маленький зеленый знак у обочины, где было выведено всего одно слово — «Парчмен». Впереди замелькали огни — здесь явно происходило что-то необычное. Справа белые каменные ворота тюрьмы, по другую сторону дороги, на засыпанной гравием площадке, возводилось нечто напоминавшее цирк шапито. Противники смертной казни развили бурную деятельность: одни, встав в круг, молились; другие расхаживали с самодельными плакатами в поддержку Рея Грейни. Какая-то группа распевала гимн. Собравшиеся рядом люди, со священником, опускались на колени и держали свечи. Чуть впереди виднелась еще одна небольшая команда — сторонники смертной казни. Они выкрикивали лозунги и осыпали оскорблениями тех, кто выступал в защиту Грейни. Порядок поддерживали полицейские в униформе. Съемочные группы телевидения тщательного фиксировали все это.

Леон остановился у будки охраны. Там просто кишели тюремные охранники и озабоченный персонал по безопасности. К двери со стороны водителя подошел охранник со списком и спросил:

— Фамилия?

— Грейни. Семья Реймонда Грейни. Леон, Бутч и наша мать Инесс.

Охранник не стал ничего записывать, отошел на шаг, выдавил:

— Подождите минутку. — И исчез. Прямо перед машиной застыли еще три стража, перекрывая въезд.

— Он пошел за Фитчем, — сказал Бутч. — Хочешь, поспорим?

— Нет, — ответил Леон.

Фитч был помощником надзирателя, рьяным тюремным служакой, монотонную работу которого скрашивали и оживляли лишь побеги да экзекуции. Он расхаживал по Парчмену в ковбойских сапогах, поддельной шляпе стетсоне и с огромным пистолетом на бедре. Вид у него был такой, точно все вокруг принадлежит ему. Фитч пережил дюжину надзирателей и стал свидетелем множества казней. Подходя к машине, он громко сказал: