Василий Казаринов - Тень жары

– Да вот же оно! — я ткнула пальцем в картинку. — А ты говорил!

Панин, сказать по правде, ничего не говорил.

– Серега, а на кого охотятся с этой пушкой? — спросила я, усаживаясь за стол и подвигая раскрытую книжку Панину. — На куропаток? На кабанов? Или на медведей?

Он опять закурил и опять забыл про сигарету — на этот раз она застряла у него между пальцев.

– Слушай сюда, — он постучал пальцем по картинке — хоботок пепла обломился, рассыпался серой пыльцой по глянцевой странице. — Эта штука называется "С — ССР". Производство — Финляндия. Калибр — семь-шестьдесят два. Длина ствола — четыреста миллиметров. Ствол покрыт специальным шумопоглотителем: звук от выстрела точно такой, как от духовушки в тире. Отдача не превышает трех килограммов. Может быть, оснащена оптическим прицелом. Устойчивое поражение цели на очень большом расстоянии, метров до девятисот… А, ч-ч-ч-ерт!

Сигарета прогорела, огонек лизнул ему палец.

– Куропатки, говоришь? — усмехнулся Панин, посасывая обожженный палец. — Кабаны?

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

– С этой штукой, в самом деле, очень удобно охотиться. Она невелика, легка, крайне удобна, прикладиста, как ты выразилась. Догадываешься — на какую дичь?

Я молчала.

– С ней охотятся на людей.

Панин захлопнул книгу, откинулся на спинку стула и добавил:

– Это — профессиональный инструмент профессионального киллера.

Дома — для начала — зажечь настольную лампу. Расчистить стол: смести бумаги, записные книжки, спичечные коробки, пепельницы, вазочку со скрепками и карандашами, пузырек с чернилами — аксессуары бестолкового и бездарного умственного труда валятся на пол; наверное, с грохотом. Но я не слышу — тупо смотрю, как покачивается осколок фарфоровой вазочки в чернильной луже.

К делу. К барьеру.

К барьеру, господа "новые русские", — все ваши предсмертные хрипы и вопли под пытками собраны у меня в специальной папке; я разложу эти материалы на чистом столе и стану водить в кровавом поле, буду искать — в грохоте рвущейся взрывчатки и треске автоматных очередей — нечто такое, что расставит точки на "i" в наших играх.

Буду искать — одиночный выстрел.

Пока не знаю, зачем. Просто инстинкт игрока подсказывает мне, что этот легкий — точно от духовушки в тире звук — я слышу не впервые.

Их было всего четыре за последние четыре года.

Лесок на пэйнбольной площадке — это последний, свеженький, с пылу с жару.

Кроме того, одиночный выстрел грохнул в Сочи, Екатеринбурге, в Подмосковье.

Все происходило при свете дня и, главное, — на людях. Присутствовавшие ничего не могли понять: человек вздрагивал, валился на землю и тут же испускал дух. Звука выстрела никто не слышал. Никто в первые минуты суматохи не мог определить, откуда он произведен.

Собрав свои записки сумасшедшего, я вернулась к Сереге.

Он бегло просмотрел материалы и уселся за стол. Теперь, насколько я понимаю, он вчитывался. Потом долго сидел и смотрел в черное окно, за которым вовсю веселился ветер — что за ветер такой сегодня: свирепый, окаянный?

– Притащи телефон из коридора, — попросил он.

Извинившись за беспокойство в столь поздний час, он попросил какого-то Толю. Толя еще не уехал в свой Свердловск? Завтра? Какая удача, будьте любезны его к телефону.

У Толи он долго выспрашивал про какую-то площадь. Высотная гостиница, трамвайные пути, через дорогу вокзал… Слева сквер? Сколько метров от входа в гостиницу? Что — дом? Старый дом, сейчас на ремонте? Сколько от него метров до паркинга?

Так, поехали, сказал Панин, повесил трубку, положил сбоку мою информацию об убийстве какого-то биржевого воротилы и, время от времени сверяясь с текстом, стал вычерчивать на чистом листе бумаги какие-то схемы.

– Теперь Сочи! Этого генерального директора грохнули, насколько я понимаю, в летнем театре… — Панин углубился в текст. — Он произносит речь по случаю открытия какого-то рок-н-рольного шоу, которое спонсирует его фирма… — он задумался. — Знаю я этот маленький театрик… Ракушка над сценой, зал. Справа — кирпичная стена. За ней гостиница, точная копия "Чегета" в Терсколе. По два номера в секции. Если он засел, предположим, на шестом этаже… — Панин задумчиво потер пальцем переносицу, — то вполне мог достать. Так, теперь займемся этим загородным кабаком. Как он там называется?

Я подсказала название.

Оно мне откуда-то знакомо, где я могла его слышать?

Не слышать, а видеть! Голубой указатель на шоссе: "Посетите наш ресторан!" — я пришпориваю Гактунгру, проношусь мимо, притормаживаю, чтобы сбегать в кусты… А потом вижу Зину — он пытается опустить стекло в машине… Я помню этот фрагмент своей саги: какого-то крупного коммерческого деятеля застрелили рано утром на выходе из ночного кабака.

– Слушай, рыжая… — Панин, наконец, оторвался от своих схем и посмотрел на меня так, будто видит впервые. — Подари мне этот сюжет. Я этого парня сочиню. Если тебе нужно отыскать этого стрелка, то лучшего способа не найти. На все про все уйдет… — он задумался, — месяца два. Ну, два с половиной. За это время я успею накатать роман. И мы его вычислим.

Панин вернулся за обеденный стол, разложил передо мной свои графические модели одиночного выстрела.

– Это работа высочайшего класса. Я знаю только двух людей, способных ее выполнить. Одного зовут Леон Боначеа, а другого Чарльз Колтроп. Первый застрелил Кеннеди, второй едва не убил де Голля… Выпить не хочешь?

Я молча отодвинула рюмку с водкой: нет, не сейчас. Я плохо понимала, о чем толкует друг детства: какой де Голль? При чем тут Кеннеди?

– "Сицилийский специалист" Льюиса и "День шакала" Форсайта, — пояснил Серега. — Вообще-то снайперы такого класса водятся только в романах… И еще — он наверняка профессионально занимался спортивной стрельбой. Так что, отдашь мне этот персонаж?

– Нет… Дай ключи от машины…

Просто так Панин не отдал. Предварительно накачал меня чудовищно крепким кофе; в другой раз от напитка такого качества сердце заходило бы в груди маятником — теперь оно даже не шевельнулось: наверное, мой охотник меня в самом деле убил наповал.

– Я его уже сочинила сама, Серега, — я поцеловала Панина, сунула ключи в карман. — Теперь надо просто повидаться с героем моего романа.

– Осторожней! — крайне серьезным тоном предостерег меня друг детства. Я задержалась у двери.

– Эти игры, — пояснил он в ответ на мой взгляд, на кончике которого, наверное, стоял большой и жирный знак вопроса, — штука непредсказуемая. Персонаж может не вполне соответствовать оригиналу. Даже если это персонаж комикса.

Нет, милый друг, Зина — из какого-то другого жанра.

О чем-то он догадывался с первой минуты. Несмотря на поздний час, не спал, встретил меня с улыбкой, однако одного взгляда на мумию, стоящую на пороге, ему было достаточно, чтобы смахнуть улыбку с губ.