Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица

— Богатые тоже плачут, — философски заметил Костя. — Я на них насмотрелся, точно знаю.

Н-да, и так плохо, и так — нехорошо. Не знаю, насколько лучше нам сейчас стало жить, но веселее — это уж точно. Загадочная русская душа помноженная на столь же неисповедимое русское «авось» и невероятно распространенный пофигизм, дает такие результаты, что лучше об этом просто не думать. Только тогда сохраняется призрачный шанс уберечь психику от непоправимой травмы. Хотя — как бы тоже не гарантия.

Андрей с Павлом выглядели ничуть не более жизнерадостными, чем Костя, а когда он вкратце пересказал им то, что я уже слышала, и вовсе загрустили. Последнюю надежду они возлагали на чемодан, который забрали из камеры хранения. Открыть его там, прямо на месте, они не могли не только потому, что стеснялись окружающих, а ещё и потому, что чемодан был заперт. Теперь же, когда выяснилось, что хозяйка чемодана вроде бы жива и здорова, дело представлялось и вовсе неэтичным. Ну, скажем так — сомнительным.

Я оставила мужчин в комнате осмысливать проблему, а сама отправилась на кухню выполнять святые женские обязанности: готовить пищу. Разумеется, с куда большим удовольствием я бы примкнула к процессу осмысливания, но меня скорее всего неправильно бы поняли. Утешением могло служить лишь то, что мне всегда лучше думается отнюдь не в позе Роденовского мыслителя, а, так сказать, в процессе, причем процесс может быть самым разным: мытье пол или посуды, глажение, та же готовка. Так что я принялась чистить картошку и думать. Благо, пищи для размышлений было предостаточно.

Если Юлия жива и здорова, более того — благополучно вышла замуж не далее как несколько часов тому назад, то почему её чемодан так и остался в камере хранения? Более того, зачем он вообще там оказался, то есть зачем Императрица приказала Ольге чемодан выкинуть? Возможно, конечно, Юлия в лице вдовы-миллионерши обрела надежную покровительницу и в старых тряпках не нуждалась. Тогда теоретически Императрица могла отдать соответствующий приказ. Но… зачем было менять всю прислугу в доме, включая охрану? И почему Юлия не позвонила Галке, чтобы сообщить о благоприятных переменах в своей жизни? Назовите меня сумасшедшей, но я, в принципе, могла поверить и в совпадение со сменой обслуги, и в забывчивость Юлии, но в эту картинку никак не влезало странное поведение кота Марса. К тому же я склонна была доверять Алине больше, чем даже каким-то хотя и нелепым, но очевидным фактам.

Если загадочный Музыкант — поклонник (или любовник?) Императрицы, то Юлия тут вообще не при чем. То есть была бы при чем, если бы миллионерше понадобилось заморочить голову богатому поклоннику, Костиному шефу, и выдать своего хахаля за чужого мужа. Логично? Очень, только богатый поклонник умер аккурат накануне и весь этот камуфляж уже никому не нужен.

Если застрелили действительно того, кого хотели, то есть начальника охраны Императрицы, то для этого должны быть свои причины. И его осведомленность относительно истиной картины смерти хозяина тут не при чем: пикантно, но не криминал. Скорее всего, он знал что-то гораздо более важное, причем этим знанием с кем-то неосторожно поделился. Или даже не поделился, а просто намекнул на свою информированность. И тут же получил пулю в лоб, причем постановка этого спектакля была достаточно громоздкой и дорогостоящей. Возникает уже два вопроса: почему и зачем? Что такое знал злополучный охранник и почему его нельзя было убить просто, по-человечески, без театральных эффектов?

Ну, на несчастную Ольгу действительно рухнула автобусная остановка — тут все чисто, не подкопаешься, хотя и абсолютно неправдоподобно. Но ведь и её кто-то хотел убрать, спасла её лишь лирическая дружба с рядовым охранником, который, по-видимому, тоже пострадал во всей этой истории. В общем, с какой стороны ни подойди — концы найти невозможно. Единственное, что можно проверить, это гипотезу о забывчивости Юлии. Если в анамнезе у девушки имелись ранний склероз или обыкновенное разгильдяйство, то хоть что-то получит нормальное обоснование.

Я взяла телефон и набрала номер Галки. Как и я, она — человек свободной профессии, так что вероятность застать её дома в конце рабочего дня составляла примерно пятьдесят процентов. И на сей раз мне повезло, поскольку именно в этот процент я и попала.

— Слушай, — выпалила я вместо приветствия, когда Галка сняла трубку, — а могла твоя Юлия просто забыть тебе позвонить и предупредить, что у неё изменились планы?

— Исключено! — безапелляционно отрезала Галка. — Юля порядочна и пунктуальна до маниакальности, она предупреждала даже в том случае, если опаздывала на пятнадцать минут.

— А если бы она вдруг влюбилась?

— Ты спятила? — ответила Галка вопросом на вопрос.

— Трудно сказать. А ты случайно не знаешь, что было у неё в чемодане? Что она взяла с собой в Уральск.

— Знаю, причем не случайно. Я помогала ей собираться. Кое-что свое дала, у неё было очень мало вещей.

— Что именно было в чемодане?

Надо отдать должное Галине: она не стала занудно расспрашивать, зачем мне понадобилась опись Юлиных вещей, а подробно все перечислила. Настолько подробно, что мне пришлось взять карандаш и записывать: запомнить это не было ни малейшей возможности, особенно если учесть, что Галка не просто называла вещь, но и давала её подробное описание, включая цвет пуговиц и фасон, простите, бюстгальтера. Описала она и то, что было надето непосредственно на Юлии в день отъезда.

— Я так думаю, что ты допрашиваешь меня не из чистого любопытства, — закончила она. — Есть какие-то новости?

— Как только будут, сообщу, — ответила я, не рискуя раскрывать сразу все карты. — Это Андрей просил меня узнать о чемодане.

— Ах, Андрей! — произнесла Галка таким тоном, как если бы ей совершенно все сразу стало ясно. — Если понадобится что-то ещё — звони. В ближайшие дни мы с Тарасовым в Москве.

— Обязательно позвоню, — заверила я.

В этот момент в кухню заглянул Андрей. Легок на помине!

— Ты куда пропала? — поинтересовался он. — Неужели столько времени по телефону трепалась?

— Я готовкой занималась! — запротестовала я. — Картошку чистила, то-се. Вы же наверняка есть хотите.

— Обязательно хотим, — усмехнулся Андрей. — А ты решила приготовить еду сразу на неделю? Чтобы потом не отвлекаться на пустяки?

Я взглянула на кастрюлю с картошкой и ахнула: трехлитровая емкость была заполнена практически до краев. Задумалась, называется. И что теперь с этим прикажете делать?

— Варить, — прочитал Андрей мои мысли. — Что сможем, съедим сегодня, остальное будем постепенно разогревать. Судя по всему, разговор у тебя был содержательным.