Дей Кин - Поцелуй или смерть

— Скажите, вы действительно Барни Менделл, а?

— Нет, — ответил Менделл, — это не я.

Он не хотел задерживаться, это невозможно, ведь Галь ждала его. Барни бросил взгляд из-за плеча, ища возможность сбежать. Обходя машину, подошел другой флик.

— Не пытайтесь обмануть нас. Вы Барни Менделл, это точно. Я вас видел, когда вы боксировали с Гусом Ласпевичем. — Он сдвинул фуражку назад. — Боже мой, все флики Чикаго вас ищут, а вы болтаетесь тут на тротуаре в ожидании такси. — Полицейский посмотрел на таксиста. — Выключай счетчик, дружок, ты ошибся адресом. — Он открыл дверь полицейской машины. — Ну, залазь, Барни!

— Нет, — возразил Менделл, — не могу.

— Почему?

— Меня ждет жена.

— Его ждет жена! — повторил другой полицейский. Флик, который оказался такого же роста, что и Менделл, с беспокойным видом скривил губы.

— Послушай, будь хорошим парнем, не устраивай историй. Иди сюда, лезь в машину.

Менделл сделал шаг назад. Ему не хотелось быть хорошим парнем, с него уже достаточно.

— Нет!

Флик достал дубинку, но не решался ею воспользоваться. Задерживать поляка всегда было неприятным делом, а чемпиона в тяжелом весе — особенно. Никогда не знаешь, что этот великан может выкинуть. Но одно было ясно — назревала драка.

— Влезай в машину! — повторил полицейский.

— Нет!

Барни снова посмотрел через плечо, и углы его рта опустились — он даже не мог убежать. Собралась толпа зевак. В тот момент, когда Барни разглядывал толпу, одна толстая женщина с сумкой в руке спросила другую, стоящую рядом:

— Кто это?

— Барни Менделл, — ответила ей та. — Читали в утренней газете? Это тот, что убил девушку в отеле…

— Такой красивый парень! — вырвалось у первой женщины.

Полицейский с дубинкой глубоко вздохнул.

— Хорошо! Вы сами этого хотели, Барни!

Он сделал шаг вперед, и мускулы на его плечах напряглись, когда он замахнулся дубинкой. Менделл пригнулся и, не сдвинувшись с места, принял удар на руку. Прежде чем флик вновь обрел равновесие, Менделл вырвал у него из рук дубинку и бросил под машину. Полицейский попытался как можно больше силы вложить в свой кулак, но Менделл оттолкнул его коротким ударом. Потом он поднял свою левую руку и невольно застонал, когда другой полицейский, зайдя сзади, врезал ему по голове стволом револьвера.

— Негодный поляк!

Менделлу показалось, что тротуар надвигается на него, и он попытался удержаться на ногах. Его вновь пронизала страшная боль, и вспышка яркого света в глазах ослепила его. Барни представилось, что он находится в черном коридоре, холодном и темном, с запертыми дверьми, за одной из которых слышался голос Галь:

— Приходи, Барни, я ждала тебя всю ночь.

Менделлу почудилось, что он стоит возле открытой двери, за которой плещется вода. Барни шагнул за дверь, холодная вода набросилась на него и поглотила. Он погружался все глубже и глубже, а голос Галь становился все слабее и слабее, наконец он совершенно исчез и все стало холодным, сырым и тихим.

Полицейский с револьвером в руке толкнул ногой мужчину, лежавшего на тротуаре, чтобы удостовериться, что Менделл действительно лишился сознания, а не симулирует.

— Эй! — обратился он к своему коллеге. — Ты видел, как я отключил этого громадного поляка?

У его товарища был огорченный вид.

— Да, я это видел, — тихо проговорил он.

Повсюду царил запах заключенных: поджигателей, воров, укрывателей краденого, продавцов наркотиков, сутенеров, убийц, шантажистов, стариков, обвиненных в кровосмешении, и многих других. Везде висели острые запахи дыма и дезинфекции. По выражению мистера Эбблинга, даже лица были теми же. Создавалось впечатление уже виденного фильма.

Менделя держал себя просто и спокойно, стоя на площадке перед лифтом на последнем этаже уголовной полиции. Он ожидал, пока его тесть закончит приватный разговор с судьей Клейном и помощником прокурора. Барни был счастлив, что мистер Эбблинг специально прилетел самолетом из своего поместья. Высокий, тонкий, с седыми волосами, в английском твидовом костюме, мистер Эбблинг был одинаково знаком как с правилами общения с уголовной полицией, так и с тем ремеслом, которое сделало его миллионером. И больше того, он был знаком с людьми, с которыми полезно быть знакомым.

Закончив разговор, Эбблинг пожал руку судье Клейну.

— Я очень, очень рад, что снова увидел вас, Хирам.

— И я рад снова увидеть вас, Джон, — ответил Клейн.

Эбблинг хлопнул по спине помощника прокурора Гилмора.

— Позвоните мне в ближайшие дни, Билл! Позвоните в клуб, и мы вместе позавтракаем!

— Не премину это сделать, Джон, — с довольным видом ответил Гилмор.

Джой Мерсер вместе с Эбблингом и Менделлом спустился в лифте. Репортер ломал комедию, бормотал жалким голосом:

— Очаровательно, что снова увидел вас, Джон, старина, как приятно… Боже мой, я не говорю, что это правда, но…

Судья Эбблинг не обратил на него никакого внимания. Менделл положил руку на плечо Мерсера.

— Послушай, ты страшно заблуждаешься, Джой…

— Не заводи меня. Я тебя знаю. — Мерсер стряхнул его руку.

Солнце стояло высоко, но совсем не грело. Менделл замерз без пальто и шляпы. Барни было стыдно появиться у Галь в таком виде, с повязкой на голове. Но по крайней мере, ему не надо будет объяснять происхождение кровавых пятен и отверстий от пуль. Машина судьи Эбблинга с шофером в униформе стояла перед зданием полиции, в месте, запрещенном для стоянки. Шофер вышел из машины и открыл дверцу, когда Эбблинг пересек тротуар. Эбблинг жестом пригласил Менделла первым занять место в автомобиле.

— Сделайте небольшой круг по городу, Андре, потом мы доставим мистера Менделла в отель, а после этого вы отвезете меня в клуб.

— Да, сэр, — шофер коснулся края своей фуражки.

Менделл примостился на краешке сиденья, положив свои большие руки на колени. Он по-прежнему чувствовал себя стесненно в присутствии такого важного тестя. У него было такое ощущение, что он должен держать свою шляпу в руках и стоять навытяжку. Барни всегда стеснялся своих габаритов и опасался, что не умеет себя вести как положено. Галь — другое дело. Она женщина, а он — мужчина. У них любовь. Но когда Барни бывал с отцом Галь, он не знал, куда девать свои руки и о чем говорить.

— Успокойтесь, Барни, — проговорил Эбблинг, — устраивайтесь поудобнее. Все хорошо.

Менделл сел поглубже и вспомнил, что еще не поблагодарил мистера Эбблинга.

— Да, сэр, спасибо. Спасибо, что вы прилетели ради меня.

— Вы совершенно правы, Барни, — улыбнулся Эбблинг, — когда я услышал ваш голос, то сразу понял, что случилось нечто скверное, и несмотря на эти ужасные средства сообщения, я все же воспользовался ими.