Марина Серова - Главный принцип гадания

Дорога в этом месте делала плавный правый поворот по склону горы, и вскоре КП, вместе с сержантом, оказался вне пределов видимости.

Проехав еще немного и убедившись, что дорога пустынна, я резко нажала на тормоз и слегка повернула руль налево. Машину занесло и, проехав юзом метров сорок, она остановилась поперек дороги, съехав на левую обочину передними колесами. До обрыва оставалось метров семь-восемь.

Я вышла из машины, выбросила на дорогу свои вещи, открыла обе банки с бензином, подожгла зажигалкой заранее приготовленную тряпку и бросила ее в салон. Там же я оставила свою сумочку со всем содержимым, кроме, разумеется, магических костей.

Потом я зашла сзади и, напрягая все силы, стала толкать машину к откосу.

Она сначала медленно, потом все быстрее покатилась. Когда передние колеса съехали с обочины на откос, банки упали с сиденья и бензин ярко вспыхнул в салоне: языки пламени вырывались из окон, как солнечные протуберанцы.

Машина скатывалась наискосок по крутому склону, разгоняясь все быстрей. Наехав на невидимую в быстро сгущающихся сумерках кочку, машина перевернулась и покатилась по склону, разбрасывая искры и осколки стекол.

Когда она почти остановилась, достигнув ровной поверхности, раздался глухой хлопок, и пламя рвануло из машины с удесятеренной силой. Дошла очередь до бензобака.

Пора уходить.

Прости, Роза.

Корыстные стремления не запятнают теперь твое имя.

Я бегом поднялась метров на двадцать вверх по склону и спряталась в кустах.

Минут через пять подъехал сержант на «Москвиче», он все-таки решил броситься в погоню.

Почти одновременно с сержантом с противоположной стороны подъехал «КамАЗ», откуда выскочили два человека.

Все они подошли к откосу и наблюдали сверху за тем, как неутихающее пламя пожирает машину.

Еще через четверть часа с обеих сторон уже стояло несколько машин: их водители и пассажиры спешили подойти к месту происшестивия и поглазеть на огонь.

Стало совсем темно, и пламя уже погасло, когда подъехала еще одна милицейская машина.

Зеваки начали разъезжаться.

Я вышла из своего укрытия, спустилась на дорогу и подошла к длинному крытому «КамАЗу». Его водитель, пожилой казах, собирался садиться в свою машину.

– Подвезешь, аксакал? – обратилась я к нему.

– А тебе куда, дочка?

– А ты куда едешь?

– На Джезказган, дочка.

– Мне туда и надо.

– Садись, веселее будет ехать.

Мне действительно нужно было в Джезказган. Я вспомнила, что один из филиалов фирмы «Трансазия», который в свое время посещал покойный Субботин, судя по его финансовым отчетам, находится как раз в Джезказгане.

От Кзыл-Орды до Джезказгана около четырехсот километров. Все красоты пейзажа этой местности можно описать одним словом: степь.

Я теперь понимаю, почему именно эти края были выбраны для приземления космонавтов. Во-первых, земля ровная, словно обеденный стол, а во-вторых, никакого риска свалиться кому-нибудь на голову вследствие практически полного отсутствия последних, считая и бараньи.

Проехав часа три, мы остановились, съехав с дороги прямо в степь, и немного поспали: аксакал на постели за спинками сидений, а я прямо на сиденьях. Было довольно удобно.

В Джезказган мы прибыли около восьми часов утра.

Аксакал хорошо ориентировался в городе и подвез меня прямо к конторе фирмы «Трансазия», расположенной где-то в центре, на третьем этаже многоэтажного административного здания.

Весь Джезказганский филиал состоял из трех человек, занимавших две небольшие комнаты.

В первой комнате, куда я вошла, находилось двое: крашеная блондинка лет тридцати пяти, выполнявшая функции секретарши, судя по позиции, занимаемой относительно двери с надписью «Директор», и пожилой казах.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, обращаясь преимущественно к блондинке, – можно мне увидеть директора?

Блондинка внимательно оглядела меня. Видимо, результаты осмотра были для меня нелестны.

– Яков Абрамович занят, – безапелляционно заявила она и забарабанила по пишущей машинке «Башкирия».

Что ж, ее можно было понять, тяготы и лишения последних дней не могли не сказаться на моей внешности. На ее месте я, возможно, поступила бы так же. Вопрос в том, а как бы она поступила на моем?

А я, будучи именно на своем, решительно направилась прямо к заветной двери, нейтрализовав робкую попытку блондинки задержать меня самым свирепым взглядом из всех имеющихся в моем богатом арсенале.

Рывком распахнув дверь, я прямо с порога прокричала:

– Здравствуйте, Яков Абрамыч!

Яков Абрамыч, маленький толстенький плешивый мужчина в возрасте под шестьдесят, был действительно занят: он пил чай и читал газету «Московский комсомолец» десятидневной давности, сидя в подтяжках и с распущенным галстуком.

Мое энергичное приветствие явно застало его врасплох, он попытался одновременно встать, поздороваться и проглотить порцию уже набранного в рот чая. Успешно удалось ему только первое: второе и третье у него как бы поменялось местами – в меня полетели брызги чая, а слова приветствия он проглотил.

Осознав свою ошибку, он вернул приветствия из глубин пищеварительного тракта, сердито буркнув:

– Здрасти.

Когда стало ясно, что непосредственной угрозы для его жизни нет, Яков Абрамович принял свой обычный величественный вид, сел и надменно поинтересовался:

– Мы знакомы?

– Пока нет, – миролюбиво ответила я, без приглашения усаживаясь на стул. – Меня зовут Таня.

– С незнакомыми людьми, чтоб вы знали, я дел не веду.

– Так мы уже знакомы, – напомнила я ему, – вы – Яков Абрамович, я – Таня. Так что все в порядке.

Яков Абрамович сердито блеснул стеклами очков.

Видимо, наличие чувства юмора не является обязательным условием при назначении на пост директора регионального управления корпорации «Трансазия».

– Яков Абрамович, вам что-нибудь говорят такие фамилии, как Снегирев и Субботин?

На лице директора отразилась напряженная работа мысли.

– Говорят, ну и что?

– Мне необходимо срочно и конфиденциально связаться с одним из них.

– Я надеюсь, не с Субботиным? – с едва уловимым сарказмом поинтересовался Яков Абрамович.

Кажется, с оценкой чувства юмора я поторопилась.

– Если у вас есть способы связи, помимо столоверчения, с теми местами, где он сейчас пребывает, то, пожалуй, с него и начнем.

– Если вы думаете, что со Снегиревым связаться намного легче, то вы так не думайте, – забеспокоился директор, – вы имейте себе в виду, что ваш Тарасов, это уже заграница, а наш Джезказган – дыра.

– Яков Абрамович, я повторяю, это срочно и очень важно. Вопрос жизни и смерти.