Колин Харрисон - Кубинский зал

— Кирмер?… — Улыбка Дэна растаяла. — Он теперь руководит фирмой, Билл.

— А где же?…

— Наше старичье, ты хочешь сказать? Их нет. Кончились. Вернее, это он их прикончил — связал телефонным проводом и одного за другим побросал в реку. — Он улыбнулся. — У нас теперь все другое, Билл: секретарши, организация дела — все. Ты не поверишь, но я чувствую себя настоящим динозавром, а мне всего сорок четыре! — Татхилл снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка предназначалась официанту. — Скотч со льдом, двойной. — Он снова посмотрел на меня. — Я вижу, к чему идет дело, и мне это не нравится. В наши дни, чтобы не утратить конкурентоспособности, нужно иметь в штате не меньше тысячи адвокатов. Бизнес стал слишком сложным, слишком всеобъемлющим и всесторонним. Каждый из этих индийских мальчиков, которые учатся на адвокатов в Бомбее или в Нью-Йорке, как правило, имеет второе образование и прекрасно разбирается в компьютерных системах или в биоинженерии. И они действительно умнее, чем ты или я, Билл, — это чистая правда, мать ее так!.. Из-за них фирма будет теперь двигаться в таком направлении, куда таким старичкам, как мы, путь заказан.

— Но ведь ты пока держишься, не так ли?

— Держусь, но не потому, что я юридический гений. Все гораздо проще: отказав мне от места, фирма вынуждена будет раскошелиться на большую компенсацию, и будь я проклят, если не заставлю их оплатить мне каждую мелочь вплоть до шнурков для ботинок.

Некоторое время мы молчали; Дэн слегка помешивал ложкой суп, и от его тарелки поднимался пар.

— Я слышал, в последнее время ты почти не работал, — сказал он негромко.

— Я? — ответил я. — Да, пожалуй.

— Почти или совсем?

— Кое-какая работа была, но очень мало.

— Собираешься заняться чем-нибудь другим?

Я покачал головой:

— Ничего другого я не умею.

— То, как они обошлись с тобой, было противозаконно, Билл.

Я пожал плечами:

— Возможно, но у фирмы были слишком хорошие адвокаты.

— Да. — Дэн с заговорщическим видом наклонился ко мне. — Скажу тебе по секрету: я намерен послать Кирмера куда подальше.

— Хочешь уйти?

— Уйти? Я хочу катапультироваться, пока не поздно, и пусть эти ублюдки гниют дальше без меня. У меня кое-что отложено; кроме того, фирме придется выплатить мне мою долю. И наконец, у меня есть отец Минди.

— Не понимаю, при чем тут твой тесть?

Дэн откинулся на спинку стула и потер грудь. Я хорошо помнил этот жест: он означал, что старине Дэну есть что рассказать.

— Ты ведь знаешь — я никогда не был примерным мужем и любил сходить налево.

— Я догадывался, — сказал я.

— А вот к тебе было не придраться!..

— Я привык подчиняться правилам, — сказал я. — Как все зануды.

Он фыркнул.

— Ты что-то хотел сказать насчет тестя…

Я видел, что ему не терпится рассказать мне все.

— Это просто фантастическая история, Билл! Ты в жизни не догадаешься, в чем тут перец. Ну, слушай… Недели этак три назад звонит мне отец Минди — ему, мол, охота сыграть со мной в гольф. Я соглашаюсь, и мы с ним едем в уэст-хэмптонский «Нэшнл». Прекрасное место, доложу я тебе! Мой тесть хваткий мужик; в семидесятых он заработал кучу бабок на каких-то делах с авиакомпаниями. Сейчас он «стоит» примерно двести миллионов и может очень неплохо жить на проценты с процентов.

— Что-нибудь из его капиталов достанется Минди?

— Как же, жди!.. То есть со временем, конечно, достанется, только я, наверное, загнусь раньше. Этот парень проживет минимум лет до девяноста. Знаешь, какой у него пульс? Пятьдесят четыре в покое, и давление — девяносто пять на семьдесят.

— Неприятный тип?

— Не то слово! Типичный ублюдок; обожает чужими руками жар загребать, к тому же сейчас у него слишком много свободного времени. Его жена умерла лет десять назад, и он завел себе симпатичную цыпочку-японочку, которая у него и живет. Теперь у него весь дом оформлен в японском стиле: бамбуковые циновки, повсюду нефритовые безделушки плюс рис и рыба каждый вечер… Видно, эта японка окончательно прибрала его к рукам и вертит им как хочет. Все эти разговоры о покорных азиатских женщинах — просто куча дерьма, Билл!.. Точно тебе говорю: теперь все решает японка, а он забил на дела и расслабляется в свое удовольствие. Впрочем, выглядит он просто отлично — этого у него не отнимешь.

— Но свои двести миллионов он, наверное, из рук не выпустил?

— Погоди, сейчас и до этого дойдет. В общем, сыграли мы с ним пару лунок. Я жду, когда этот старый хрыч скажет, за каким я ему понадобился. А он молчит. Играет он, в отличие от меня, хорошо, к тому же я начинаю дергаться…

— Нервничать?

— А ты бы на моем месте не нервничал?… Слово за слово, доходим мы до шестой лунки, где скамейка. Он мне и говорит — давай, мол, присядем.

— Тут-то он тебе все и выложил?

— Точно. — Принесли основное блюдо, и Дэн кивнул. — Ну, садимся мы. Он снимает свою перчатку, кладет мне на колени и говорит: я знаю, зятек, ты трахаешься с другой бабой, может, и не с одной.

— Он так и сказал — «трахаешься»?…

— Да, он так и сказал. Я сразу смекнул — это плохой признак. Похоже, мой тесть не на шутку разозлился.

Я согласно кивнул:

— Он, наверное, был в бешенстве.

— Еще в каком! Я, грешным делом, подумал, что сейчас он треснет меня по башке своей клюшкой с медной головкой. Но тесть пока меня не бьет, а говорит спокойненько: «Не спрашивай, откуда я знаю, — я просто знаю. Слухами, как говорится, земля полнится».

— А ты? — не удержался я. — Ты спал с кем-то, кроме Минди?

Дэн поднял руку:

— Вынужден воспользоваться Пятой поправкой [30] Согласно Пятой поправке к Конституции США, никто не может быть принужден свидетельствовать против себя. , сэр.

— Понятно.

— Ты слушай, что было дальше. Он говорит: «Я отлично понимаю, что Минди — тупая корова. Я ее вырастил, и знаю, что она собой представляет. Но ты не должен с ней разводиться, Дэн, — никогда». Признаюсь, от этих слов у меня мурашки по спине забегали. О'кей, говорю, не буду, с чего вы взяли, что я собираюсь с ней разводиться? А он мне этак спокойно отвечает: «Я серьезно, Дэн. Ты не должен разводиться с ней, хотя она очень растолстела»… Вообще-то он сказал не «растолстела», а «разжирела», и это — о своей родной дочери, представляешь?! Я только рукой машу, дескать, все это ерунда, я вот тоже толстый. Но с другой стороны, Минди действительно разжирела. Да что я тебе говорю — ты же сам видел, как ее разнесло. Честно говоря, этот ее жир, Билл, мне здорово мешает… я имею в виду, мешает трахаться. Этакий сексуальный гандикап [31] Гандикап — в основном значении: дополнительный вес, который нагружается на более сильную лошадь на скачках или бегах. , если ты понимаешь, что я хочу сказать. Единственная поза, которая меня теперь худо-бедно удовлетворяет, это когда я сзади…