Питер Чейни - Тайное становится явным

В юные годы у мистера Габриэля Вентуры, Габби, как звали его друзья, открылось свойство быть полезным во всем представителям мужской половины общества и некоторым дамам. Вероятно, по этой причине самые разнообразные люди проторили дорожку в обставленный дорогой мебелью и хорошо ухоженный клуб Вентуры. Там вы могли получить все, что хотите, если вы знали, как это попросить.

С другой стороны, если вы провинциал и заглянули в клуб просто выпить и поглазеть на хорошеньких женщин, то никто и никогда не пытался в этом клубе вытряхнуть из вас деньги.

А если о клубе Вентура иногда ходили странные слухи, и если иногда Скотланд Ярд имел более чем мимолетный интерес к тому, что происходило под его элегантными сводами, то Габби это не касалось. Он верил в то, что нужно жить и давать возможность жить другим, хотя, как говорили, возможность давать жить другим сама по себе мало его интересовала.

И, если Габби удержался на плаву в те времена, когда владельцы остальных ночных клубов в Вест Энде зарабатывали деньги достаточные лишь для того, чтобы не остаться босиком, он обязан был этим "своему дару предвидения". Габби нравилось думать о себе, как о Наполеоне ночной жизни, но о Наполеоне, у которого "способность предвидеть" была больше, чем у оригинала. Габби не имел намерения закончить свою жизнь на Святой Елене, скрывшись под именем Дартмура или Портланда.

У него была целая серия девизов, которыми он пользовался за время своей далеко не безупречной карьеры. Одним из них был такой: "Подыгрывай другим и не поддавайся раздражению". А вот еще: "Сосунки всегда возвращаются за новой порцией", и еще один: "Умный мужчина может доверять мужчине, но только идиот может доверять женщине". Вот так-то.

Было уже около двенадцати, когда Калагэн появился в клубе. В раздевалке он оставил шляпу симпатичной девушке, прошел по коридору, раздвинул тяжелые бархатные портьеры и остановился, оглядывая главное помещение клуба. Когда бы Калагэн ни заходил в этот клуб, он всегда разглядывал этот со вкусом обставленный зал, невольно восхищаясь Габби.

Владельцы других клубов опускали танцевальную площадку на несколько фунтов вниз, а по возвышению у стен зала расставляли столики. Для оркестра платформа делалась еще выше, а мебель всегда была золотистого цвета или хромированная. Габби ничего подобного не делал. Он был оригиналом. Площадка для танцев, и отличная площадка, поднималась над полом на два фута, была сделана из старинного дуба и очень удобной. В атмосфере витали признаки роскоши и отличного вкуса.

Оркестр из хорошо подобранных музыкантов играл на балконе, расположенном на высоте восьми футов от пола танцевальной площадки. В данный момент они отдыхали, сидя с отрешенными лицами, какие бывают только у исполнителей свинга. С правой стороны находился бар, за которым сидели высокая худощавая брюнетка и толстушка блондинка. Их контраст не портил общей картины. У дальнего конца склонился Габби в безупречном смокинге, в белой вечерней рубашке, куря дорогую голландскую сигару. Увидев Калагэна, он заулыбался и помахал рукой.

Калагэн подошел к нему.

– Привет, Слим, – произнес Габби. – Ты прекрасно выглядишь. Окажи мне услугу, скажи, кто для тебя шьет. Он явно знает, как шить костюмы.

Калагэн приподнял бровь и сказал:

– Ты тоже неплохо выглядишь, Габби.

Вентура пожал широкими плечами.

– Времена очень тяжелые, Слим. Для вас, парни, это все хорошо, но для меня из-за этой войны ничего хорошего нет. Он вздохнул. – Ни у кого нет денег, меня это иногда начинает очень волновать.

Вздох перешел в ангельскую улыбку, искривившую губы Габби и обнажившую набор зубов, на которые дантисту пришлось извести много платины.

– Ты все еще пьешь виски, – заключил он начатый разговор.

Калагэн кивнул. Габби заказал большой стакан виски Калагэну и джин с содовой для себя.

– Итак, Слим, ты опять на тропе войны? – спросил он. – Это забавно, но я всегда знаю, когда ты кого-нибудь ищешь. Что случилось? Кому-нибудь из моих клиентов не очень хорошо?

Калагэн покачал головой, отпил немного виски и произнес:

– Я хочу увидеть Ланселота Вендейна. Через него я получил задание и довольно неплохое. Я чувствую, что мне хотелось бы поставить ему выпивку. Ты что-нибудь о нем знаешь, Габби?

– Много чего, – ответил Вентура. – Не знаю, что бы я без него делал. Он здесь тратит деньги. Малый умный. Мне хотелось бы иметь его мозги. И, – продолжил он, – не только умный. Он еще и джентльмен. Звучит почти невероятно, я знаю, – он улыбнулся Калагэну, – но это факт. Родом он из древней семьи. Деньги делает на бирже. Ну, что ты на это скажешь?

Калагэн ничего не ответил и допил виски.

– Он придет, – сказал Вентура. – Он обычно приходит сразу после двенадцати. Но я не знаю, будет ли у него время для разговора.

– Почему у него не будет времени, чтобы поговорить? – спросил Калагэн.

Габби усмехнулся.

– Мы втроем играем наверху в покер. Игра начинается в половине первого, почему бы тебе не принять в ней участие? – пригласил он. – Если повезет, что-нибудь выиграешь.

– А это идея, – сказал Калагэн.

Увидев, что Вентура смотрит на портьеры у входа, он обернулся. В зал входил молодой человек.

– Легок на помине, – шепнул Габби.

Калагэн разглядывал Ланселота. Рост Вендейна был приблизительно шесть футов. Широкоплеч, с узкой талией. На открытом лице широкие брови. Непослушные волнистые волосы принадлежали к тому типу волос, которые любят теребить женщины. Он подошел к стойке, а Габби произнес:

– Добрый вечер, мистер Вендейн. На случай, если вы не знаете, – это мистер Калагэн. Мистер Слим Калагэн, из сыскного бюро "Калагэн". Он хотел бы немного поговорить с вами.

Вендейн пожал руку и произнес:

– Рад видеть вас, мистер Калагэн. Обо мне вы, вероятно, слышали. Давайте пройдем и поговорим.

Он пересек площадку для танцев и подошел к одному из столиков, стоящих на противоположной стороне зала. Рукою подозвал официанта и заказал спиртное.

– Значит, вы видели старину Лейна. Он приятный старикан, не так ли? – спросил он.

– Я видел его сегодня вечером, – ответил Калагэн. – Он обрисовал мне ситуацию, но есть несколько моментов, которые я бы хотел обсудить. Согласно Лейну, мой клиент – ваш дядя, но, насколько я понимаю, именно вы являетесь лицом, пригласившим меня поучаствовать в этом деле?

Ланселот кивнул.

– Да, – сказал он. – Я ускорил все дело, его нужно было ускорить. Оно мне не нравится.

Он протянул портсигар Калагэну и дал прикурить. А потом продолжил:

– Когда я услышал о краже драгоценностей, я, естественно, был обеспокоен. Так как, – полагаю, что Лейн вам об этом говорил, – по завещанию после смерти моего дяди драгоценности переходят ко мне, а я могу делать с ними все, что захочу. В завещании говорится, что последний член семьи по мужской линии в возрасте более двадцати пяти лет и не имеющий наследника, становится действительным владельцем драгоценностей.